Сердце у меня забилось так сильно, что я положительно ощутил боль в груди. Не вдаваясь в более обстоятельные исследования, я потихоньку опустил взведенный курок ружья и неслышными шагами, на цыпочках, как можно быстрее скрылся в лесной чаще. Временами я на мгновенье останавливался и начинал прислушиваться, но моя грудь дышала так учащенно и тяжело, что положительно препятствовала мне различать посторонние шумы. Я отошел тогда немного дальше и снова начал прислушиваться, но так же неудачно. Вообще я находился в очень возбужденном состоянии: каждый пень казался мне человеком, а когда я наступал на хворостину и она подо мною ломалась, у меня захватывало дыхание и я с трудом мог удержаться на ногах. Вернувшись к своей лагерной стоянке, я почувствовал сильнейший упадок духа. Руки у меня окончательно опускались, но я сказал самому себе, что мешкать и лентяйничать теперь не время, а потому уложил все свое имущество обратно в челн, чтобы оно не могло попасться кому-нибудь на глаза. Затем я погасил костер и разбросал золу кругом так, что можно было думать, будто она осталась от про шлогодней стоянки, а затем влез на дерево.
На этом дереве я просидел, должно быть, часа два, но ничего не видел и не слышал со своего наблюдательного поста. Мне мерещилось, впрочем, будто я видел и слышал множество всевозможных страшных вещей. Во всяком случае, нельзя было вечно сидеть на дереве. Сообразив это, я под конец с него слез, но все время не выходил из чащи и держался настороже. Питаться я мог только ягодами и остатками от своего завтрака.
К ночи я сильно проголодался, а потому, когда совсем уже стемнело, воспользовался тем, что месяц еще не взошел, и переплыл с острова на Иллинойский берег, находившийся приблизительно в четверти мили от меня. Там я ушел в лес и сварил себе ужин, но только я решил расположиться на ночлег, как вдруг услышал отдаленный конский топот. Он все более приближался, и вскоре я мог различать доносившиеся вместе с ним человеческие голоса. Поспешно убрав свои пожитки в челн, я сам отправился лесом на разведку, причем шел с крайней осторожностью. Пройдя всего лишь несколько шагов, я услышал:
– Нам лучше всего будет остановиться здесь, если только найдем удобное место для ночлега. Лошади совсем истомились. Здесь, кажется, будет недурно.
Я, разумеется, поспешил бесшумно удалиться и отплыл обратно на остров. Привязав челн на прежнем месте, я решил, что всего безопаснее будет выспаться, не выходя из него.
Я спал, нельзя сказать чтобы особенно много: разные мысли мешали мне уснуть, к тому же каждый раз, когда я пробуждался, мне казалось, будто меня хватают за горло. При таких обстоятельствах сон не