Настроение пропало. Попрощались и разошлись по своим судам.
Белов шел на «Полярный» и пьяно скрипел зубами, что не дал в морду фельдшеру. Он даже останавливался и смотрел наверх, представлял, как открывает дверь медпункта. Сталин был ему дорог, как отец, которого Белов не помнил, и даже больше отца. Портрет вождя с девочкой на руках не просто так висел у него в каюте. Сам повесил.
5
Отоспавшись после ночной вахты и утренней выпивки, Белов стоял под горячим душем. Хмурился, кряхтел на себя за стычку с зэком. Так у него всегда и бывало – ненавидел себя, когда не сдерживался. И причина была понятна – перед своими флотскими выёживался, как же – герой, шесть барж притащил! Ну, герой, ну, ясно! С досады, через струи душа лупил себя ладонью в лоб! Такой позор! И черт бы с ним, с этим зэком – тут Белов чувствовал себя более, чем правым – но все видели, как он полез за Сталина… все было смертельно позорно! И фельдшер… чем больше Белов о нем думал, тем сквернее себя чувствовал. Этот зэк, не сказав ни слова, поставил его на место, и это все видели… так глупо… так погано все получилось.
Он побрился и пошел к себе в каюту.
Было около пяти вечера, когда капитан Белов сошел на берег. Разгрузка продолжалась, но без прежнего задора, теперь работали только зэки. Локомобиль, в который попал механик Сазонов, так и не заработал, и мужики в серых телогрейках таскали на плечах мешки с цементом.
Обходя грязь, Белов пробирался через наспех сваленные материалы. У больших бочек, составленных друг на друга, наткнулся на подростков. Они подсматривали за кем-то и были так увлечены, что он подошел вплотную, от бочек крепко воняло тухлой селедкой. Впереди два мужика, это были зэки, разложили бабу. Оба были без порток, худые и белозадые, белые женские коленки торчали в небо.
– Ну-ка! – негромко шикнул капитан «Полярного».
Двое пацанов, столкнувшись, молча метнулись вбок, третий от неожиданности потерял с ноги безразмерный сапог и сел прямо в грязь. Вжавшись спиной в бочку, заревел в голос:
– Дядя, я не смотрел! Не бе-ей!
– Бегом отсюда!
Мальчишка, схватив сапог, кинулся за друзьями. Зэки уже трещали кустами в разные стороны. Молодая деваха сидела на ящике и застегивала армейскую телогрейку. Светлые волосы растрепаны, она встряхнула головой, оправляя их. Белов покраснел и, нервно отвернувшись, двинулся за убежавшими мальчишками. Обойдя бочки, он лицом к лицу столкнулся с девицей. Она тоже шла наверх. Это была белобрысая, лет шестнадцати-семнадцати, крепкая, обабившаяся уже девчонка. Увидев Белова, глянула недовольно, развернулась и пошла назад к баржам. Белов, ощущавший дурное возбуждение во всем теле, посторонился и торопливо, не разбирая дороги, пошел наверх.
Девчонка очень была похожа на немку. Неужели и они? – мелькнуло в голове, – сама, никто не насиловал… В том, что он увидел, не было чего-то необычного, в этих местах такое случалось сплошь и рядом, его удивило, что девчонка была немкой. Ссыльные немцы и прибалты были культурнее других, и Белову не хотелось, чтобы и они опустились до грязных зэков.
Управление