– Когда же?
– Да вчера… третьего дня… и все предыдущие ночи…
– Но как же ты видел?
– Думаю, что она не настолько богата, чтобы жечь лампу или свечку, когда она спит, и раз у нее в комнате светло, то ясно, что она еще не ложилась. Ну, а в ее комна те свеча или лампа горит каждый день, или, вернее, ночь, до трех часов.
– Да ведь сам-то ты никогда не засиживаешься до этого часа, так как же это ты видел?
– Это я-то не засиживаюсь? Вот и ошибаешься. На пример, третьего дня была опера, не так ли?
– Да, кажется… Я ведь не знаю.
– О, изверг! Он не знает, по каким дням бывает опера! По понедельникам, по средам и по пятницам, дикарь ты этакий! Третьего дня был понедельник, а следовательно, шла опера.
– Ну, хорошо.
– Да хорошо это или худо, а это было так. И вот, идя из оперы, я встретил одного школьного товарища.
– Нашего?
– А то чьего же?
– Кого это?
– Людовика.
– А! Право, славные люди встречались в нашей школе! Просто удивительно, как скоро мы теряем друг друга из вида.
– Ради бога, не говори об этом! Просто грустно становится, как об этом задумаешься!
– А что он поделывает?
– Занимается медициной. Ведь вы все помешаны на том, чтобы чем-нибудь заниматься.
– Да, и один только ты…
– А! Я так этого и ждал. Ну, теперь ты меня царапнул – и будь доволен! Да, так вот Людовик занимается медициной.
– И, наверно, достигнет больших успехов! Он человек замечательно умный, только, к сожалению, слишком реалист.
– Да, реалист, реалист! Спроси-ка об этом княгиню де Ванвр.
– Так что…
– Да, ad eventum… Но оставим эти подробности! Людовик сам придет к тебе. Он живет недалеко, и я дал ему твой адрес.
– Но, болтун ты неисправимый, какое же отношение между Людовиком и…
– И Кармелитой?
– Да, да!
– А вот подожди… слушай дальше. Удивительное это у тебя непонимание развития событий! Кажется, будь ты Тезеем, то перебил бы даже рассказ Терамены на десятом стихе! Да, черт возьми! Если у отца съедает сына чудовище, то ему очень полезно знать, какое оно именно было, потому что, если чудовище было красивое, у него останется хоть то утешение, что он может говорить себе: «Сына моего поглотило чудовище, но чудовище, которое его поглотило, было чудовище красивое»!
– Ты еще помнишь, что я тебя слушаю!
– Еще бы! Ведь в этом и состоит твоя обязанность! Но мне жаль тебя, и я сокращаю. Ты спрашиваешь, какое отношение существует между Людовиком и Карме литой? Хорошо, я скажу тебе, какое. Итак, я встретил Людовика, выходя из Оперы…
– Да знаю, знаю!
– Хорошо, я повторяю. Ну, ты сам, вероятно, пони маешь, что невозможно встретить школьного товарища после трехлетней разлуки и не почувствовать потребности рассказать ему все, что пережил за это время и сам и не засыпать его вопросами. Это