Хмельницкий, промокший до нитки, в ярости прискакал в свой стан. Не сказав ни слова, он укрылся в шатерик из верблюжьих шкур, устроенный специально для него, и сидел там в полном одиночестве, думая невеселые думы.
Его охватило отчаяние. Теперь он понимал, на что дерзнул. Вот он и побит, и отброшен, можно даже сказать, почти разбит, притом столь незначительными силами, что их правильнее было почесть передовым отрядом. Он знал, сколь велика военная мощь Речи Посполитой, он учитывал это, когда решил развязать войну, и, однако, вот просчитался. Так, во всяком случае, казалось ему сейчас, поэтому хватался он за подбритую свою голову, и более всего хотелось ему размозжить ее о первую попавшуюся пушку. Что же будет, когда дойдет до дела с гетманами и всею Речью Посполитой?
Отчаяние его прервал приход Тугай-бея.
Взор татарина пылал бешенством, лицо было бледно, из-под безусой губы поблескивали зубы.
– Где добыча? Где пленные? Где головы военачальников? Где победа? – стал спрашивать он хрипло.
Хмельницкий сорвался с места.
– Там! – указуя в сторону коронного стана, громогласно ответил он.
– Иди же туда! – рявкнул Тугай-бей. – А не пойдешь, в Крым тебя на веревке поведу.
– И пойду! – сказал Хмельницкий. – Пойду на них еще сегодня! Добычу возьму и пленных возьму, но тебе за то придется с ханом объясниться, ибо добычи хочешь, а боя избегаешь!
– Пес! – завыл Тугай-бей. – Ты же ханское войско губишь!
С минуту стояли они друг перед другом, раздувая ноздри, точно два одинца. Первым взял себя в руки Хмельницкий.
– Тугай-бей, успокойся! – сказал он. – Небеса прекратили битву, когда Кречовский уже поколебал драгун. Я их знаю! Завтра они будут биться с меньшим задором. Степь размокнет совсем. Гусары не устоят. Завтра все будут наши.
– Ты сказал! – буркнул Тугай-бей.
– И сдержу слово. Тугай-бей, друг мой, хан мне тебя на подмогу прислал, не на беду.
– Ты победить клялся, не проиграть.
– Есть пленные драгуны, хочешь, бери их.
– Давай. Я их на кол велю посадить.
– Не делай этого. Лучше отпусти. Это украинные люди из хоругви Балабана; мы их пошлем, чтобы драгун на нашу сторону перетянули. Будет как с Кречовским.
Тугай-бей, поостыв, быстро глянул на Хмельницкого и пробормотал:
– Змей…
– Хитрость мужеству в цене не уступает. Если склонить драгун к измене, ни один человек из ихних не уйдет, понял?
– Потоцкого возьму я.
– Бери.