Я даже не поняла, как выскочила из подпола.
– То-то! – Он разжал руку, и крышка с грохотом обрушилась на прямоугольный люк.
– Что ты собрался со мной делать? – спросила я, стараясь по выражению лица мужчины понять, какие у него планы в отношении меня.
– Ещё не решил, – признался он.
– А зачем решать? – вкрадчиво начала я и предложила: – Отпусти и всё…
– Может, я тебя сожру? – выдал он, как само собой разумеющееся.
От неожиданной перспективы быть съеденной, мои ноги подкосились, и я повалилась на пол.
– Да чего ты падаешь?! – Он подхватил меня подмышки и усадил, прислонив к стене.
Я начала слабо подвывать.
– Хватит скулить! – рявкнул он.
Я поперхнулась и разом замолчала в ожидании продолжения.
– Есть хочешь? – спросил он.
Вопрос был задан до того обыденным тоном, что мне даже сначала показалось, будто я ослышалась.
– Что?
– Жрать хочешь? – повторил он.
К горлу вновь подступил ком, а на глаза навернулись слёзы. Я не смогла вымолвить ни слова, но испугавшись, что этот мужлан подумает, будто я не голодна, выразительно кивнула.
Он показал взглядом на стол.
Я увидела какой-то странный похожий на кусок глины предмет, лежавший на кружке с отбитой эмалью.
– Это что? – спросила я одними губами.
– Хлеб с молоком, – пояснил он и добавил: – Коза у меня здесь есть…
Я медленно встала и, несмотря на то, что была очень голодна, робкими шагами подошла к столу. Хлеб оказался чёрствым и безвкусным, но при этом источал аппетитный аромат. Он крошился, резал дёсны, и я толком не прожевав, глотала его, проталкивая большими глотками молока. Всего два дня назад я и представить себе не могла, что буду так ужинать. Впервые в жизни я ощутила, что значит настоящий голод. Оказывается, хлеб и молоко – это райское наслаждение. Покончив с незатейливой трапезой, я вскоре скривилась от боли, прорезавшей живот.
– Что? – Он участливо заглянул мне в глаза.
– Мне бы в туалет… – простонала я.
– Пошли.
Пёс, увидев возникшего на крыльце хозяина, от радости тявкнул.
– Будут тебе кости, Мироша, будут! – пообещал мужчина.
«Уж не меня ли он планирует своей собаке скормить?» – подумала я, разглядывая будку, сделанную словно маленький теремок.
Двери в покосившемся нужнике не было, а мужчина даже не соизволил отвернуться, наблюдая за нелицеприятной сценой моего оправления.
– Куда ты меня ведёшь? – спросила я, направляясь обратно к дому. – Снова в подвал?
Он молчал и лишь сопел в ответ.
– Можно умыться? – Я умоляюще посмотрела на своего тюремщика и протянула ему чёрные от грязи руки.
Он показал кивком на жестяной умывальник, прибитый прямо к стволу сосны.
Я