Ну, короче, родители ушли к дяде Ваде, а я такой сел перед компьютером, собираясь початиться с парочкой приятелей, ну и вообще полазить по ссылкам, – и вдруг слышу какой-то странный звук, как будто что-то скребется за книжным шкафом.
Вот ни фига себе, думаю: мыши, что ли, завелись?!
И сразу вспоминаю один жуткий случай, о котором мама рассказывала. Они с папой тогда только что поженились и снимали квартиру где-то на Бекетовке, в старых домах. И вдруг однажды – среди бела дня! – мама заметила, что из кресла, в котором она сидит, вываливается вата. Просто так вываливается на пол – и все. Как будто ее кто-то выдергивает!
Мама встала, перевернула кресло, сунула в вату руку – и обнаружила, что там, в кресле и в вате, находится, типа, такое гнездо, а в нем мышь, которая только что родила мышат… таких розовеньких, слепеньких, еще мокреньких…
Они копошились – ну вата и вываливалась…
Мама всегда, когда этот случай вспоминает, приговаривает: «Хорошо, что мы в это время еще только мечтали о ребенке, в смысле о тебе, а то был бы не ребенок, а выкидыш!»
Между прочим, мои мама с папой и в самом деле долгое время о ребенке, в смысле обо мне, только мечтали. Он – в смысле, я! – у них никак не заводился, но потом – уже через несколько лет после случая с мышами – они смогли купить квартиру, переехали в нее – в этот дом на улице Ижорской, где мы теперь живем, – и наконец-то я завелся! И родился…
Ну, родился, вырос, пошел во французскую школу, получил во дворе прозвище Дохлый Тунец, носил линзы из-за своей миопии вагум, а иногда надевал жуткие очки с толстенными стеклами – как сейчас, когда сидел перед компьютером и слушал, как за книжным шкафом что-то шуршит…
Те мыши, о которых рассказывала мама – розовенькие, слепенькие, ужасненькие! – мигом возникли в моем воображении. И я представил, что будет с мамой, если она их снова увидит… И тогда я – да на моем месте так поступил бы каждый! – решил ее от этого ужаса избавить.
Выбрался из-за стола, с трудом отодвинул от шкафа любимое папино кресло, встал на колени, влип в стенку – и заглянул за шкаф, готовясь совершить подвиг ради мамы.
И захохотал: это были никакие не мыши и не мышата! Это была книжка, которая почему-то завалилась за шкаф! И сквозняк – жарища, окна все настежь! – перебирал ее страницы.
Я кое-как книжку вытащил – и сразу узнал. Это была книжка дяди Вади. Она называлась «Первая встреча», и в ней рассказывалась, между прочим, та самая знаменитая история про волка, который гнался за оленем, а дядя Вадя убил того и другого.
И книжка сейчас была раскрыта именно на той странице, где находилось фото: мертвый олень, а на нем лежит мертвый волк.
Я эту книжку сто раз в руках держал. И эту фотку на тринадцатой странице разглядывал. Она была черно-белая, я отлично помнил! Но сейчас она оказалась цветная…
Реально цветная! Я видел тяжелые темно-зеленые лапы елей, сомкнувшихся вокруг поляны, коричневатую шерсть оленя,