Мы выходим из поезда и сбиваемся в кучки на платформе, и я оказываюсь рядом с юношей лет девятнадцати, который беспокойно озирается, окидывает меня взглядом и явно сбрасывает со счетов как не стоящего внимания. На лице у него – тщательно выстроенное выражение, смесь покорности судьбе и злости; щеки пухлые и словно ободранные, как будто он брился тупой бритвой в холодной воде, но стоит он прямо, оглядываясь вокруг с таким видом, словно не верит в приподнятый настрой других мальчиков.
– Только посмотреть на них, – холодно замечает он. – Вот же идиоты, все до единого.
Я поворачиваюсь, чтобы разглядеть его получше. Он выше меня, с аккуратной стрижкой, похож на прилежного ученика. Близко посаженные глаза прячутся за стеклами очков в роговой оправе, придающих ему сходство с совой, – время от времени он их снимает и массирует заметную красную вмятинку на переносице. Он напоминает мне одного из моих школьных учителей, только он помоложе и, видимо, менее склонен к вспышкам беспричинной злобы.
– Это все бессмысленно, верно ведь? – продолжает он, глубоко затягиваясь сигаретой, будто желая за один раз вдохнуть весь никотин.
– Что «это»? – спрашиваю я.
– Это, – кивает он на других новобранцев, которые болтают и хохочут, словно мы приехали развлекаться. – Все это. Эти кретины. Эти казармы. Нам тут не место, никому из нас.
– Я хотел сюда попасть с самого первого дня, как все началось.
Он взглядывает на меня, решает, что получил обо мне достаточное представление, презрительно фыркает и отворачивается. Давит окурок ногой, открывает серебряный портсигар и вздыхает: тот оказывается пустым.
– Тристан Сэдлер, – говорю я, на этот раз протягивая руку, – мне не хочется начинать свое пребывание в армии с раздоров. Он смотрит на мою руку секунд пять, а может, и больше, и я уже начинаю думать, что придется ее с позором убрать, но наконец он кратко кивает и пожимает ее.
– Артур Вульф, – говорит он.
– Ты из Лондона?
– Из Эссекса. Из Челмсфорда, если совсем точно. А ты?
– Чизик.
– Неплохое место. У меня там тетя живет. Элси Тайлер. Ты с ней не знаком, наверное?
– Даже не слышал.
– Она держит цветочную лавку возле Тэрнем-Грин.
– А я – «Сэдлер и сын», мясная лавка на главной улице.
– Ты, надо полагать, сын.
– Был.
– Ты наверняка добровольцем пошел, – говорит он еще презрительнее. – Небось только восемнадцать исполнилось?
– Да, – вру я. На самом деле мне будет восемнадцать лишь через пять месяцев, но я не собираюсь в этом признаваться, иначе, не пройдет и недели, окажусь опять в Англии с мастерком в руках.
– Небось дождаться не мог? Сделал себе подарочек на день рождения – побежал к сержант-майору: да, сэр, нет, сэр, слушаюсь, сэр – и отдал себя на заклание.
– Я бы и раньше пошел, – отвечаю я. – Да меня не брали, годами не вышел.
Он смеется, но больше не пристает с расспросами – лишь качает головой, словно на меня не