Начинавшие как «лапотный дуэт», Жуков и Монахов сменили образ: стали выступать в «босяцком» жанре, пели «Голыша», «Веселых оборванцев», «Запьянел» и прочий говорящий набор.
Продолжали звучать, правда, все больше в шантанах и ресторанах, цыганские хоры.
С большой сцены звучали жестокие романсы в исполнении артистов, родившихся на свет вовсе не в таборе, под «звездой кочевой», а в Курске, Брянске или Одессе.
Поэт Константин Случевский в начале века ХХ напишет:
«Пара гнедых» или «Ночи безумные» —
Яркие песни полночных часов, —
Песни такие ж, как мы, неразумные,
С трепетом, с дрожью больных голосов!
Что-то в вас есть бесконечно хорошее…
В вас отлетевшее счастье поет…
Словно весна подойдет под порошею,
В сердце – истома, в душе – ледоход!
Тайные встречи и оргии шумные,
Грусть… неудача… пропавшие дни…
Любим мы, любим вас, песни безумные:
Ваши безумия нашим сродни!
Часть IV. Песни каторжан
«Музой был мне – сумрак каземата;
Цепь с веревкой – лиры были струны…»
Русские Вийоны[20]
Однако за всей пестротой картинки не стоит забывать, что Российская империя образца XIX – начала ХХ века по-прежнему оставалась «страной рабов, страной господ», где сильны были реакционные проявления, где властвовала цензура, а за неосторожную фразу в куплете артист мог нарваться на крупные неприятности в виде штрафа и даже полного запрета публичного исполнения своих перлов.
Общество не могло не реагировать на подобные проявления монаршей «милости»: набирали силу протестные настроения, появилось движение народовольцев.
На этом фоне среди просвещенной публики возник острый интерес к положению «униженных и оскорбленных»: проституток, бродяг, люмпенов и, конечно, каторжан.
Немало подогревали ажиотаж публиковавшиеся материалы бывших заключенных, имена которых хорошо знала вся Россия: «Записки из мертвого дома» Ф.М. Достоевского, двухтомник П.Ф. Якубовича «В мире отверженных», путевые заметки о сибирской и сахалинской каторге Максимова и Дорошевича.
Зловещей привлекательности был полон роман из жизни городских низов «Петербургские трущобы» В.В. Крестовского, логическим продолжением которого полвека спустя стали очерки о жизни московского дна В. Гиляровского.
Писатель Всеволод Крестовский с юных лет увлекался изучением быта и нравов «подземного» мира. Совсем юным 18-летним студентом он написал знаменитую «Владимирку», которая моментально стала песней, полуторавековой предтечей «Владимирского централа». Причем в его времена песня считалась революционной:
Ой, дорога ль ты, дороженька пробойная.
Ты пробойная ль дороженька, прогонная!
Уж много на Руси у нас дороженек,
Что дорог ли широкатных, поисхоженных:
По