– Если бы вы были правы, – почти прошептал Хозяин. – Если бы вы были правы.
И столько в этом голосе было искренней печали и даже тоски, что святой отец ничего не сказал в ответ. Он потрясение молчал, теребя нагрудный крест.
– Наверное, вам пора спать, – вставая с кресла, сказал Хозяин.
Но, видимо, не суждено было священнику в ту ночь заснуть.
От замковых ворот послышался грохот – кто-то колотил молотком в бронзовую доску, вывешенную возле моста. И не перестал этого делать, пока Хозяин, выйдя из замка, не отобрал молоток у него из рук. Присмотревшись, Хозяин узнал Длинного.
– Что случилось? – спросил Хозяин.
– Это... – сказал Длинный. – Т-там...
Он сглотнул слюну и оглянулся в сторону дороги, ведущей к бухте. Глаза парня блуждали, словно боясь увидеть что-то страшное, губы дрожали.
– Ну?
– Корабль... на Черной скале – корабль. И... Я первый заметил... мы с Заскокой и Вдовичем сегодня... на Дозорной... и я увидел... как раз луна... ветер затих... смотрю – корабль... стоит... и целый, главное... я говорю, пошли, глянем, а Заскока... или Вдович... кто-то, в общем, говорит, в замок надо... а потом глянем, говорит... мы пошли... оно уже светло от луны... и море сразу у-успокои-лось, мы к самому кораблю по камням и подошли.
Длинный вдруг сел прямо на мокрые камни, прижал кулаки к щекам и заговорил торопливо, словно боясь, что его перебьют.
– Целый корабль. Его как подняло волной и посадило дном на Черную скалу. Он ровно сел, чисто. Мачта только одна сломанная, на канатах весела, мы и полезли... Светло ведь... По канатам. А на палубе... На палубе... никого нет. Только из трюма – крышка открыта – свет, значит, факелы. Вдович туда пошел, а я к корме, к каютам... и Заскока со мной... это, значит, нам-то хозяева корабля зачем? Теперь уже все наше... И дверь в ка-каюту открыта... Смотрю – лежит кто-то... Думаю, чего лежит, не утонул ведь корабль. А он лежит, я до него дотронулся, а он еще теплый, только... мертвый только, и в спине у него рана... И дальше еще лежат... я видел человек пять... – Длинный посмотрел на свою растопыренную пятерню. – Пять. Мы дальше хотели идти, а тут крик с палубы... Вдовича... Только тонкий такой и жалостный... как у зайца подраненного... Заскока говорит, что-то там случилось... мы на палубу, к трюму, глядь, а там... сразу под люком... Вдович... живой еще, но в луже кровищи и... это... живот распорот, как у рыбы потрошеной... Факела два горят, воткнуты, видно, хорошо. А вдоль борта люди сидят... лежат... в колодках... и все... горло у всех располосовано. У каждого. И кровь везде... И чего туда Вдовича понесло, чего он полез?
Длинный посмотрел снизу вверх на Хозяина, потом на священника, который стоял у того за спиной.
– Меня как громом ударило, – дрожащим голосом пробормотал Длинный. – Стою так, смотрю, а потом Заскока вот...
Длинный протянул руку, показывая, как близко от него стоял приятель.
– Заскока вдруг всхлипнул так, оби... обиженно, я на него глянул, а у него из груди с ладонь лезвия торчит... и даже вроде как дымится... а за спиной – словно тень какая... Я на лезвие смотрю, а с него кровь так – кап-кап-кап...