Вадим Казаченко. Изображая жертву. Елена Ланкина

Ира уехала в Америку. Тогда мы оба не понимали – на время или навсегда. Сейчас Ольга рассказывает, что я без конца звонил ей, забрасывал эсэмэсками. На самом деле все было наоборот. После отъезда Иры она еще больше активизировалась, убедила, что надо начать новую жизнь и в квартире все изменить. Я хотел ограничиться косметическим ремонтом, но Ольга взялась ломать стены. Сейчас рассказывает, как ужасно выглядела наша квартира, какой имела запущенный вид. Винит в этом Иру. А нам было некогда заниматься такими вещами, мы работали день и ночь, жили в дороге.

      Ремонт делался поэтапно. В одной части квартиры обдирали стены, а в другой ютился я. Ольга не предлагала перебраться к ней – у нее жил Дмитрий. То есть я изменял Ире, а она – Диме. Возможно, кому-то это покажется странным, но меня нисколько не волновало наличие этого молодого человека. Я воспринимал отношения с Ольгой как какую-то отдушину, возможность выговориться. Меня вполне устраивал необременительный роман. У нее, как выяснилось, были другие планы. Кстати, еще при наличии Дмитрия я давал Ольге деньги на расходы и выплачивал кредит за ее машину.

      Летом пытался перевести на себя все рабочие контакты. Стать самому себе директором не очень получалось, между тем приближался сольный концерт в Театре эстрады, назначенный на октябрь. В начале осени организаторы забеспокоились, стали искать Иру и нашли по электронной почте. Она как профессионал отодвинула на время обиды в сторону и позвонила мне, сообщив, что возвращается.

      Я был в растерянности. Все эти месяцы не переставал о ней думать, понимал, что веду себя некрасиво, и меня это мучило. Но возвращаться Ире было некуда. Я собственными руками разрушил то, что было нашей жизнью, нашей совместной историей. И в переносном, и в прямом смысле – уничтожил семейное гнездо. К тому же мне предстояла операция на колене. Я ухитрился получить серьезную травму в разоренной квартире – разрыв мениска и крестообразных связок.

      Собрался с силами и написал, что приезжать некуда: «Все плохо. Мама уже не встает. У меня проблемы с ногой, на днях ложусь в больницу. Дома все сломано». Это был момент истины. Ира могла послать меня подальше, имела полное право, и тогда жизнь наверняка потекла бы как-то иначе. Но она не подумала о собственной уязвленной гордости, а захотела помочь мне, поддержать в тяжелый момент. Потом каждый день навещала в больнице, там мы и готовились к концерту в Театре эстрады. Мама умерла именно в этот день. Отменить шоу было невозможно, и я пел в ее память…