По ту сторону лжи. Татьяна Кошман

лет занимается каратэ). И на частые вопросы учителей и одноклассников, не сестрёнки ли мы, Катька вдохновенно врала, что да, дескать, как есть родные сестры, только отцы разные, поэтому фамилии наши тоже самую малость разнятся: я – Александрова, Катька – Алексеева. Но однажды наши мамочки вместе пришли на родительское собрание и Катьке в срочном порядке пришлось менять легенду. Так мы стали двоюродными сёстрами опять же по линии матери. Мы были неразлучны, и у нас даже было общее прозвище: «Алекс в квадрате», в процессе взросления, мы приобретали новые имена – меня называли всеми производными от имени Александр: Сашка, Санька, Шурик, а Катьку соответственно: Лёшка, Лёха, Лёшик. А так как Игорь, в дни нашей беззаботной юности, входил в круг наших друзей, то и он частенько пользовался этими именами. Закончив школу, наши одноклассники разъехались кто куда, а друзья так и остались друзьями, хоть и виделись мы теперь нечасто. Детские прозвища использовались теперь только среди самых близких друзей, да и то при подходящих обстоятельствах. И то, что Игорь сейчас назвал меня Шуриком, означало, что ему действительно очень плохо, что ему нужно со мной поговорить, и что он обращается сейчас ко мне не как к лучшей подруге жены, а как к своему другу, ведь он, как ни крути, всегда был и остается моим другом…

      – Идем в дом, а то комары съедят, они у нас этим летом огромные как бегемоты и прожорливые как крокодилы. – подходя к крыльцу, я услышала за спиной вздох облегчения.

      Мы прошли на кухню и я сварила нам кофе. Когда я в деревне – я варю кофе в турке и на песке, по своему особому рецепту. Процесс, не терпящий суеты, и для меня это настоящий ритуал. Разливая кофе в нагретые чашки, я нарочно молчала: давала возможность собеседнику собраться с мыслями.

      Игорь заговорил, когда я металась между выбором: выпить вторую чашку кофе, или прикорнуть прямо здесь на кухонном диванчике.

      – Я не понимаю, Ань, что с нами происходит – он покрутил чашку, как будто решил погадать на кофейной гуще – мне кажется, что у Катьки появился другой мужчина…

      Я прямо-таки обомлела от такого пируэта.

      – Вот тебе, бабушка, и контрабас! А как же твоя грудастая блондинка в розовой кофточке?

      – Да она здесь вообще не причём, – досадливо поморщился Игорь, видно вспомнил обстоятельства нашей последней встречи, – у меня с ней ни до, ни во время, ни после, ничего не было.

      – Ну да, и всё, что я видела в твоей гостинной, просто неконтролируемый полет моей буйной фантазии!

      – Ань, – невесело усмехнулся Игорь, – ну вспомни, что ты видела? Напряги свою гениальную фотографическую память.

      – Грубо льстите товарищ, потоньшее надо, – буркнула я, но глазки всё же прикрыла (так лучше видно картинку), – значит так: я вхожу, возня на диване, ты подрываешься, джинсы на месте, рубашка расстегнута, лицо… ой Игорёк, видел бы ты своё лицо…

      – Не отвлекайся, – призвал меня к порядку Горянский.

      Я снова сосредоточилась.

      – Так,