– У вас что-то со зрением, – произнесла она с сочувствием. – Это скворец. Ваше высочество, сражаться в таких доспехах против тех, у кого только мужество и мечи из сырой стали… не совсем достойно.
Я поинтересовался:
– Ваше высочество, а если бы доспехи такой выделки привезли в армию Мунтвига или вашего батюшки… вы уверены, что там бы отказались? Чтобы героичнее совершать безумные подвиги?
Она проигнорировала мой недостойный выпад и занялась жареной птичкой, что хоть и не лебедь, но и не скворец, а по размерам больше похожа на вальдшнепа.
Говор за столами быстро стал похож на грохот морского прибоя. Я улавливал отрывки разговоров о Мунтвиге, Вильгельме, оставленных королевствах Варт Генца, Бриттии, Мезии, кто-то упомянул Сен-Мари, меня как иголкой ткнули прямо в сердце, а еще многие горячо обсуждают варианты будущих осад столицы и какие у нас шансы выстоять.
В зал вкатывали бочонки с вином, а разливали большими ковшами в кубки и чаши. Перед Аскланделлой поставили было кубок из чистого золота, я кивнул слуге, тот моментально примчался с фужером из тончайшего стекла, на которое даже дохнуть страшно, и поставил перед нею.
Она посмотрела с любопытством.
– Ваше высочество?
– Золото идет цвету ваших волос, – ответил я, – но кубок из золота тяжеловат для женской руки. Потому из золотого буду пить я, выказывая мощь моей длани, а вы из этого вот…
Она произнесла в сомнении:
– А не будет ли урона моей чести?
– В чем? – спросил я удивленно.
– Это сотворено не руками человека, – заявила она.
– Но не в аду же, – оскорбленно сказал я. – Там все грубо, уж поверьте!
Она произнесла медленно:
– Поверю. Вы знаете, о чем говорите.
И хотя это прозвучало как комплимент, я что-то в нем засомневался, а когда дошло, как до жирафа, что она имеет в виду, реагировать уже как-то поздно, иначе заслужишь репутацию мудреца, что задним умок крепок.
– Это дар, – договорил я запоздало, – из более… прекрасных сфер.
Она покосилась на мое лицо, в ее глазах странное выражение, где и насмешка, и превосходство, и даже сочувствие, но когда осторожно пригубила вино, на щеках проступил некий румянец.
– Рад, – сказал я с сарказмом, – что вам хоть что-то понравилось.
Она грациозно вскинула брови (зараза, у нее даже это получается грациозно), большие серьезные глазищи оглядели меня с высокомерным изумлением.
– Почему же, – произнесла она неспешно, – мне многое понравилось…
– Например? – спросил я и приготовился услышать хоть что-то приятное.
– Вы прекрасно украсили дворец, – сказала она. – Всю роскошь, что собирали король Леопольд и его предки, выставили наружу и, конечно, на разграбление. Сразу чувствуется, вы сами понимаете, что скоро придется удирать, поджав хвосты. Золото, конечно,