А шорох, который последовал за хлопком, возможно, был вызван тем, что одно ухо у этой собаки вывернулось наизнанку.
– И я назову его… – сказал голос Хозяина. – Я назову его…
– Ну? – подначивала девочка. – Как же ты его назовешь?
Цербер ждал. Настал решающий миг. Наречение. Оно определит его цель, его назначение, его сущность. Его глаза, которые теперь были гораздо ближе к земле, загорелись тусклым огнем, а в крапиву закапала слюна.
– Я назову его Псом, – решительно сказал Хозяин. – Чем проще, тем лучше.
Цербер замер. Где-то в глубине своего дьявольского собачьего ума он понимал: что-то идет не так, но ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться, а огромная любовь к Хозяину, внезапно охватившая его, подавила все дурные предчувствия. И вообще, разве ему решать, какого он должен быть размера?
Пес потрусил вниз по склону навстречу своей судьбе.
Правда, с каким-то странным ощущением. Ему всегда хотелось бросаться на людей, но только сейчас он неожиданно понял, что при этом ему хочется еще и вилять хвостом.
– Ты же говорил, что это он! – простонал Азирафаэль, рассеянно снимая остатки кремового торта с лацкана и облизывая пальцы.
– Это и был он, – сказал Кроули. – Уж я-то должен знать, верно?
– Значит, вмешался еще кто-то.
– Да нет же никого больше! Только мы с тобой! Добро и Зло. Наши или ваши.
Кроули в сердцах стукнул по рулевому колесу.
– Ты даже не представляешь, что со мной могут сделать там, Внизу, – сказал он.
– Думаю, примерно то же, что сделают со мной Наверху, – заметил Азирафаэль.
– А, брось ты. У вас же там непостижимое милосердие, – кисло буркнул Кроули.
– Да? А ты, случаем, в Гоморре никогда не бывал?
– Как же, как же, – ответил демон. – Там была отличная маленькая забегаловка, где подавали потрясающий коктейль из перебродивших фиников с мускатным орехом и толченым лимонником…
– Я имею в виду после.
– А.
– Должно быть, что-то случилось в той богадельне, – сказал Азирафаэль.
– Да быть того не может! Там же было полно наших!
– Чьих именно? – спокойно уточнил Азирафаэль.
– В смысле моих, – поправился Кроули. – Точнее, не совсем моих. Ну, ты понимаешь. Сатанистов.
Последнее слово он попытался произнести как можно более небрежно. Земной мир казался Кроули и Азирафаэлю на диво интересным местечком, которым оба надеялись наслаждаться как можно дольше, но мнения их совпадали крайне редко. За исключением одного: они полностью сходились во взглядах на людей, которые по той или иной причине решили поклоняться Князю Тьмы. При встречах с ними Кроули всегда испытывал неловкость. Оскорблять их, конечно, было нельзя, но он невольно чувствовал то же, что ветеран войны во Вьетнаме при виде соседа, явившегося в камуфляже и при оружии на собрание районной группы добровольного содействия полиции.
Кроме того, сатанисты всегда отличались