– Ну, вот уже пора дамой идти.
Обидно было в душе на старика. И что ж он такой неразговорчивый, пугает медом, выступившим на животе. Да-а, видно не любит пасечник гостей. По дороге домой я приостановился перед забором сада. Воровато осмотрелся по сторонам, затем торопливо задрал рубашонку и внимательно исследовал живот. Живот лоснился от капелек пота, выступивших по всей его поверхности, и были те капельки так схожи с капельками меда, что палец сам невольно потянулся к липким бусинкам и собрал несколько на кончик пальца. На вкус капельки оказались самыми обыкновенными потничками и были солоновато горьки. Вот если бы за этим занятием заметили его мальчишки, друзья. Навеки покой убежал бы от него. Но их небыло рядом, и я продолжал изучать свой выпуклый живот. Даже повернулся к солнцу, но все напрасно, кроме маленьких блесток—капелек пота, меда нигде небыло. Значит, пасечник обманул его? Снова досада подступила к горлу предательским комом. Я насупился, заправил рубашонку в штаны, надел на правое плечё шлейку—подтяжку, чтобы не спадали, перемахнул через забор…
Лето, жаркая пора для сельских тружеников, работающих в поле. Летний день проходит быстро, как одна минута. Для детей, бегающих в детские садики, и школьников, отдыхающих на каникулах, летний день мчится вмиг, сменяя утро на полдень, полдень на вечер. И уже ревут стада, возвращаясь с пастбищ, в медных лучах заходящего солнца. Раздаются голосистые призывы матерей, зовущих домой играющих детей.
Вечером, за ужином, я спросил у матери.
– Мам, а кто такой пасечник?
Мать недовольно ответила.
– Ты лучше у бабушки спроси.
Я снова насупился.
– «Ну, чего, почему ж они не разговаривают со мной по-доброму? Э-эх, вот
отец Вальки всегда с улыбкой, всегда все рассказывает про все на свете».
Но, любопытство взяло верх. И я подошел к бабушке, которая в это время возилась, как всегда, у печки. Бабушка повернула ко мне лицо, все изрытое глубокими мелкими морщинками, с вечно дрожащим подбородком.
– Ты чего вскочил из-за-стола? Садись на место, тебя мне слышно. – Я снова уселся за стол, – Сейчас картофельку с мясом достану.
Бабушка, ловко орудуя печными вилами, извлекла из печки чугунок с жарким.
– Ба-а, а, бабушка?
– Да слышу, слышу. Чего тебе?
– А кто такой пасечник? – не здавался я.
– Да тож Федось Кузьмович, дъячек.
– Ба-а, а, бабушка, а, что такое, дъячек?
– Это тот, кто в церкве псалмы читаєт. Вот пойдем со мной паску святить там и увидиш…
Глава третья
Бабушка моя была мне лучшим другом. Всегда защитой, всегда советчицей – другом, одним словом. Мать же, занята работой в совхозе, практически не занималась