Сильное волнение охватило народ. Самые упорные колебались. Но толпа состояла большей частью из подонков иерусалимской черни, и среди них было немало товарищей Вараввы, его соучастников в преступлениях, и раздались их голоса, грубые и угрожающие:
– Варавву, мы хотим Варавву!.
И все другие, подчиняясь страху перед этими негодяями, закричали вместе с ними:
– Варавву, Варавву! Отпусти нам Варавву! Распни Иисуса!
Тогда Пилат велел принести серебряный сосуд с водою.
– Пусть, – крикнул он, – Иисус умрет! Но не я приговорил Его, а вы. Я умываю руки свои от крови Этого невинного!
И среди гиканья, проклятий и криков торжествующей толпы Пилат омыл в воде руки. И вслед за тем эти руки подписали несправедливый приговор, а на одной из них сверкал золотой перстень, печатью которого этот приговор утверждался от имени кесаря.
По направлению к Голгофе уже спешил народ, чтобы посмотреть на казнь Иисуса.
Один человек бежал быстрее, чем другие. Это был Исаак Лакадем. Он был в претории и был один из тех, которые громче всех кричали, требуя смерти Сына Божия! И так как дом его стоял на дворе, по которому приговоренные к крестной казни шли к роковому холму, то он поторопился домой, радуясь, что, может быть, стоя на своем пороге, будет радоваться зрелищу шествия на казнь. Подходя к дому, Исаак увидел жену свою, ожидавшую на улице известий об окончательном решении Пилата. Исаак еще издали радостно замахал ей рукой, крича:
– Приговорен, приговорен!
Но жена его, услыша это, поникла головою.
– Почему же ты не радуешься, как другие? – спросил ее Исаак. – Разве не справедливо казнить смертью обманщика, называвшего Себя Сыном Божиим?
– А если Он и вправду Сын Божий? – прошептала жена.
– Сын Божий? Он-то, Который водился с отребьем, с бродягами, с нищими, прокаженными? Который покровительствовал грешникам, допускал их к Себе, прощал им беззакония их? Который помешал побить камнями женщину-грешницу?
– Он учил любви и подавал всем нам пример, как надо жить! – сказала его жена. – Что вредного сделал Он?
– Как ты смеешь защищать Того, Кто наших книжников называл лицемерами? Того, Кто выгнал из храма торговцев, Который говорил, что если храм будет разрушен, то Он вновь построит его в три дня? Ты осмеливаешься заступаться за Того, Кто обрекал Иерусалим на гибель?
– Я не защищаю Его!.. Но я не осудила бы Его…
– Твои слова только доказывают еще более, что хорошо сделали иудеи, порешив казнить Его… Клавдия же, жена Пилата, почти стояла за Этого обманщика, и, если бы мы не пригрозили проконсулу, он отпустил бы Его… Вот сейчас Он пройдет здесь, Этот лжепророк, со Своим Крестом, и ты увидишь, сможет ли Он совершить чудо, чтобы спастись!
– Нет, я не увижу Его! – возразила добрая женщина. – Я запрусь дома и затворю двери, чтобы не видеть, как поведут на казнь Того, Кто говорил только о любви. Я, впрочем, уж довольно видела этих несчастных, идущих на Голгофу, потому что, к великому моему горю, дом наш