Но Дмитрию Ивановичу и святителю Алексию замашки боярина давно стояли поперек горла. Не забыли про убийство Босоволкова, не остались тайной и последующие махинации. Выходку с поясом государь по-христиански простил, смолчал, но… сколько можно терпеть? Да ведь и избавиться от Вельяминова было не так-то просто. Ордынские вельможи и ростовщики, в свое время заставившие вернуть Вельяминова из ссылки, входили сейчас в окружение Мамая. Как его зацепишь с эдакими заступниками! Но необходимость подстраиваться к Мамаю отходила в прошлое, а в конце 1374 г. Василий Вельяминов преставился.
И тут-то великий князь обнародовал решение, которое они заранее подготовили с митрополитом. Москву ошеломила новость – на должность покойного… не назначен никто. Государь вообще упразднил пост тысяцкого. Часть полномочий взял на себя, часть передал новым чиновникам, московским наместникам. Легко понять, кого эти перемены потрясли сильнее всех. Ивана Вельяминова. Он уже чувствовал себя тысяцким, продолжателем династии: прадеда, деда, отца. Ему принадлежало исключительное положение в государстве – и вдруг отняли! Низвели до уровня одного из бояр! Считай что в грязь окунули!
Но и чужеземные торгаши в Москве засуетились. Слуги великого князя начнут проверять, что им дали законно, что незаконно… Некомат передавал их опасения Ивану, о чем-то шептались без лишних ушей, за закрытыми дверями. Весной 1375 г. Иван Вельяминов и Некомат сбежали. В принципе, боярин был человеком вольным, имел право уйти на службу к любому князю. Но это осуществлялось официально, требовалось объявить об уходе, снять с себя присягу. Сын тысяцкого исчез тайно, никого не известив. Вскоре узнали, что удравшая парочка вынырнула в Твери.
А князя Михаила провалы его авантюр ничему и не научили. Он жил старыми обидами, болезненно пережевывал несбывшиеся грезы. Вельяминов и Некомат пришлись при его дворе очень кстати. Изложили вызревший у них план. Достаточно простой, но до сих пор не приходивший Михаилу в голову: не надо метаться между Литвой и Ордой. Надо идти против Москвы одновременно с Литвой и с Ордой! Беглецы брали на себя договориться с Мамаем, а Михаил должен был еще разок побеспокоить Ольгерда.
Князь заинтересовался и убедился: дело реальное! Ни Литва, ни Орда в обиде не останутся, каждый урвет что-нибудь для себя. Увлекшиеся заговорщики самозабвенно делили шкуру московского медведя. Михаилу – великое княжение, Вельяминову – быть при нем вторым человеком, Некомату и его компаньонам – монополии на меха, воск, мед, торговые концессии. Времени не теряли. Заложили сани, рванули в разные стороны. Князь, меняя по дороге коней, примчался в Вильно. Ольгерд, крупно обжегшись, отнесся к его идеям осторожно. Но неожиданный вариант, объединить усилия с татарами, показался ему любопытным. Пообещал, если и в самом деле это исполнится, он даст войска.
А Вельяминов с Некоматом скакали сквозь степи в ханскую ставку. Сразу кинулись к ордынским и генуэзским воротилам. В деловых