Рот мой невольно разъехался до ушей. Братья, да если бы я знал…снял бы побольше денег. Гм, хотя не факт. За моей спиной вдруг раздался знакомый голос кардинала.
– Твёрдо запомни, Пилигрим. Целомудрие, Бедность и Послушание. Будешь нарушать эти заветы, Божественная Магия твоя ослабеет и покинет тебя…
– Я запомню, ваше преосвященство!
– Хорошо, Феофилус, проводи!
Монах вывел меня из собора на площадь, крепко обнял меня на прощание так, что я был тронут и спросил:
– Брат Феофилус, а кто же всё-таки такой этот кардинал Лонгин?
– Больше никогда и никому из братьев не задавай этого вопроса, брат Пилигрим!
Испуганное лицо монаха ещё долго стояло у меня перед глазами. Пришлось наведаться в банк ещё раз, так как обретение Божественной Магии оставило меня с пустым кошельком. Но я не жалел, так как вовремя вспомнил, что обретение аналогичного уровня игроком заняло бы не меньше 6 месяцев игрового времени и, скорее всего, не стоило бы мне гораздо дороже. Что ж, мне бы ещё посидеть где-нибудь спокойно и почитать описания заклинаний, а то по некоторым названиям и не поймёшь для чего они предназначены.
Вечер уже опускал на Тархангир своё бархатное покрывало, когда я вернулся в своё пристанище, в караван-сарай. Народу на втором этаже прибавилось, как и животных под навесами. Касым всё ещё лежал на тахте, мерно посапывая. Рядом за каким-то рукоделием присела под масляной лампой Зухра. Ночные мотыльки с остервенением бросались в огонь причудливой медной лампы, опаляя усики и крылья, навевая воспоминания о сказке про Алладина. Увидев, как я вхожу, женщина встала с полупоклоном. Я, прихватив лампу, подошёл к Касыму и осмотрел его веки. Отёк ещё был приличный, выступившая в местах снятия швов сукровица подсохла, склеив края век.
– Уважаемая, не могли бы вы принести немного тёплого крепко заваренного чая и чистых хлопковых тряпиц. Будем промывать веки и будить потихоньку нашего больного. Не успел я договорить фразу, как Зухра метнулась к выходу, только застучали по лестнице деревянные подошвы туфель. Я присел рядом с тахтой и стал ждать. Женщина вернулась с высоким дородным человеком, одетым в тёмный дорогой халат с серебряной вышивкой и с белой аккуратной чалмой на голове. Пальцы его рук были унизаны перстнями с крупными, разноцветными камнями.
– Вечер добрый, уважаемый лекарь. Зухра сказала, что вы вернулись. Я брат Касыма, Ибрагим.
– Добрый вечер, уважаемый Ибрагим, – поклонился я, – как раз собираюсь будить вашего брата, но прежде хочу промыть ему глаза…
– Я присяду рядом, не буду мешать, Пилигрим, – и гость устроился на подушках у стены, сложив ноги по-турецки.
Я же, приняв у Зухры небольшой медный таз с тёмной жидкостью, попробовал её пальцем и на вкус. Хороший крепкий чай, горяч немного, но это терпимо. Аккуратно смочил лоскут хлопковой ткани и начал медленно протирать веки, периодически кастуя Малую Регенерацию и Малое исцеление. Добившись полного очищения и значительного уменьшения отека, начал похлопывать по щекам Касыма