Наконец, замок сдался, и, скрипя петлями, распахнулась дверь. Невольно я зажмурился, когда по глазам ударил яркий свет. Немного придя в себя, всё же смог разобрать фразы, которыми обменивались эти двое:
– Милорд, какие тут могут быть кривотолки, когда и так известно, что каждый второй из них (если не вообще все) – ещё тот вор, душегубец и рьяный нарушитель порядка?
– Не тебе решать, тюремщик, кого миловать, а кого наказывать. Эй, полутварь, ты очухалась?
Медленно раскрыв глаза и привыкнув к свету, я смог разглядеть моих визави. При свете самого настоящего факела на меня смотрели двое: один – низенький и толстый человек с большим пузом, с уродливой, но выбритой физиономией, с нецелыми зубами и странными пятнами, одетый в коричневый балахон, который крепко обвязан на поясе, и второй – крепкий, статный мужчина с небольшой бородой и усами русого цвета, в добротном, крепком пластинчатом доспехе. Волосы у обоих коротко подстрижены, но если у первого они представляли собой некое подобие «кораллового рифа», с гладкой макушкой и негустыми краями, то у второго – короткие по всей голове, с чётко выраженной чёлкой.
Выглядели, как самые обычные люди, разве что первый – простолюдин-простолюдином, а второй – породистым аристократом. Факел, с которым они пришли, уже оказался установленным в специальном постаменте, давая яркий, но немного сумрачный свет. Пользуясь случаем, я осмотрелся, изучая обстановку. И у меня возникли новые рвотные позывы.
Вы когда-нибудь были в хлеву для скота? В настоящем, деревенском хлеву у нерадивого хозяина? Так вот, моя камера (а ничем иным это быть не могло), была очень похожа: камень, слегка прикрытый слоем соломы, поверх которого… находились отходы жизнедеятельности в несколько слоёв, и я не уверен, что мои. Рядком валялось несколько трупов крыс, которые давно издохли и их уже начал кто-то пожирать изнутри. И я, прикованный кандалами к стене, в грязной серой робе, чуть прикрывающей наготу, весь грязный, с виднеющимися по всему телу следами побоев, сижу в луже… в луже, я сказал!
И кстати, интересно: почему это полутварь?.. Так, Ванечка, не торопись, во имя хитропопого Айзена Сосуке. Для начала потянем время, изучим обстановку…
– Во… ды…
Губы сами собой прошептали нужное слово. Язык был точно не русский, но сейчас меня это мало волновало. Пить хотелось жутко, но ещё жутче хотелось вымыться… но, это потом, а пока думай, думай, Ванюша, анализируй входящую инфу, голова! Мы с тобой, хоть, уже и расставались разок, но во второй раз не охота!
Рыцарь (условно назовём его так) смерил меня грозным взглядом, от которого у меня что-то съёжилось внутри, после чего чуть заметно махнул Тюремщику; тот недовольно поморщился, но всё же вышел за дверь и, спустя пару мгновений, появился оттуда с небольшим корытом. Состроив гримасу на лице, он плюхнул это передо мной, после чего отошёл назад к двери.
Вода грязная, мерзко-ржавая, отвратительная…