Какой же тогда смысл возвращаться в современном историческом исследовании к рассмотрению рудбековской «Атлантиды»? Приведенные выше фрагменты говорят сами за себя. Из них хорошо видно, что не все из «причуд фантазий» Рудбека отошли в прошлое, некоторые из них легко узнаваемы по работам норманнистов, как уже и было отмечено выше. Достаточно вспомнить, например, как Байер аргументировал свою идею о шведском происхождении варягов: «…Скандия от некоторых называется Вергион и что оное значит остров волков… что в древнем языке не всегда значит волка, но разбойника и неприятеля…». Не правда ли, Байер прямо со школярским доверием почти дословно цитирует одну из причуд фантазий Рудбека? А ведь Байер до сих пор является непререкаемым авторитетом для каждого норманниста, вклад которого вкупе с Миллером и Шлецером оценивается как «подлинно академическое отношение к древнейшей русской истории, основанное на изучении источников»[34].
Но из вышеприведенного видно, что основным «источником» Байера оказывается Рудбек, за которым маячит фигура дипломата Петрея. Следовательно, выяснение роли Рудбека в формировании взглядов Байера является остро актуальным вопросом для изучения варяжского вопроса, поскольку мифотворчество Рудбека и других шведских литераторов и политических деятелей XVI–XVII вв. обнаруживает несомненную связь между их фантастическими реконструкциями великого прошлого предков шведского народа и современным норманнизмом. Так же, как Рудбек упрекал Геродота и Диодора в незнании «скандинавских» языков, так и современные норманнисты упрекают древнерусских летописцев в незнании скандинавского языка и неверной передаче непонятных им «скандинавских» слов, существующих порой лишь в воображении современных наследников шведской «гипербореады». В их трудах легко узнаваемы и вера в скандинавское происхождение древнерусских топонимов, этнонимов и антропонимов, и метод «доказательства» их скандинавской этимологии.
Утопия не обладает способностью саморазвития, обеспечивающего движение от старого к новому, а лишь воспроизводит самое себя. Примеры с древнерусскими именами и географическими именами, которые препарируются а-ля Рудбек современным норманнизмом для доказательства основоположничества в древнерусской истории выходцев из Скандинавии, – одно из подтверждений справедливости такого заключения. Но аналогичную же сохранность в современной науке обнаруживают и другие «открытия» рудбекианизма. Например, идея исходно скандинавского происхождения древнегреческих культов, в частности культа Аполлона, обрела новую жизнь в попытках норманнистов отождествить культы Перуна и Волоса с культами Тора и Одина (или, по крайней мере, доказать наличие