Колетт отставила чашку с бледным киселем, который варили из шиповника и яблок.
– Но матушка… вы говорили, что мы отправимся туда весною.
– Нет времени ждать, – отрезала Элеонора. – Тебе девятнадцать. Мой кузен пишет о том же. Он всегда сочувствовал твоей судьбе.
– Дядя так пишет?
Колетт всегда называла Жана-Луи де Котена дядей, хотя он не был родным братом Элеоноры, а всего лишь ее кузеном по отцу.
– Да. И говорит, что следует поторопиться. В Беарн сейчас съехались многие знатные дворяне. Тебя представят им, и, возможно… – Матушка трагически вздохнула.
– Вы боитесь, что никто не захочет взять меня в жены? – тихо спросила Колетт.
– Да, я боюсь этого, – не стала отпираться Элеонора. – Боюсь, что никто не посочувствует нашему положению. Ты не настолько красива, чтобы привлечь внимание знатного и богатого господина, у которого имеется лучший выбор. Что ж! Нам остается смиренно принять свою судьбу и молиться о том, чтобы Господь послал спасение нашему дому.
Колетт промолчала.
Сколько она себя помнила, матушка всегда жаловалась на бедность. Всегда. Это верно: Сен-Илеры едва сводили концы с концами. Старый дом, половина которого стояла закрытой, так как не имелось средств на его содержание; всего десяток слуг, остававшихся при поместье потому, что, в большинстве своем, им некуда больше было идти; жалкие остатки владений – большую часть их пришлось распродать после смерти отца, дабы расплатиться с долгами… Все это ввергало Элеонору в грех уныния. Жермен де Сен-Илер, отец Колетт, скончался, когда его дочери исполнилось два года, и с тех пор матушка носила траур и сетовала на печальные времена. Времена всегда были печальны. Сен-Илеры не были гугенотами, однако носили тусклые цвета, потому что яркости в их жизни имелось мало.
Но не для Колетт, жизнерадостной и верящей в невозможное, сохранившей эту веру благодаря мадам Ромей.
– Твоя тетя столь любезна, что поможет нам сшить тебе новые платья, – продолжала между тем матушка. – Те, в которых ты выходила на прошлогодние балы в Ла-Рошели, никуда не годятся. Королевский двор Наварры – не то место, где мы можем показаться оборванками.
– Мы не оборванки, матушка! – вспыхнула Колетт.
– Молчи! Не смей меня перебивать! – прикрикнула Элеонора. – Мы беднее церковных мышей, и только лишь немыслимая удача и Господня помощь… – она умолкла, не договорив: и так все было ясно. Слова эти Колетт уже слышала не раз и не два. – Мы едем в Беарн и остановимся в доме твоего дяди, да хранит его Бог. Ты подготовишься к выходу в свет, а Жан-Луи постарается сговориться о твоем браке. Ступай, Колетт, и прикажи собирать вещи.
Колетт немедля встала из-за стола и поспешно вышла из столовой, надеясь, что матушка не заметила улыбки. Если выбор постылого супруга представлялся девушке делом скучным, то сама поездка радовала. Это означало одно: Колетт снова увидит Ноэля!
Глава 2
В