Муж подал ей маленький бумажный кружок с чуть выцветшим, но ясно различимым британским флагом и отпечатанными на нем буквами «А» и «Ф».
– Нет, тогда это, вероятно, означает армию и флот, – сказала она. – Где ты его нашел?
– Кружок был в медальоне. И это тоже.
Джорджия посмотрела на предмет, который Найджел положил ей на ладонь, – круглый кусочек картона, дагеротип, с которого смотрело лицо молодой женщины с сильно подведенными бровями и блестящими черными волосами, разделенными на пробор и падающими на голые плечи густыми тугими локонами. Наклоненная набок голова придавала облику женщины кокетливость, смягчая мрачное выражение губ и глаз. В общем, это был облик исключительной чистоты.
– Красавица, правда? Что она делает вместе с флагом в этом дрянном медальоне?
– Вот и мне это интересно, – произнес Найджел. – Понимаешь, странно, что флаг засунули между снимком и картонным задником. Если бы вся эта начинка не подмокла, я никогда не заметил бы соединения. Зачем владельцу прятать флаг под своей прекрасной родственницей?
– Ты просто настоящая ищейка! Наверняка этому есть какое-нибудь совсем простое объяснение. Идем обедать.
– Я только снова склею все это вместе.
Найджел смазал края двух кружков, вложил между ними бумажный флаг, вставил в медальон и бросил его на стол. Там он пролежал пару дней и, может, лежал бы не один месяц, если бы снова не вмешалась судьба – в невероятном обличье звонарей из Фоулитона.
Чета Стрейнджуэйс часто здоровалась с майором Кестоном, когда тот проходил мимо их коттеджа по пути в деревню или возвращался в свой дом за холмом. Они знали, что дом этот он построил два года назад, и, хотя был сравнительно новым жителем деревни, уже имел в ней определенный вес. Но до сих пор не выказывал намерения распространить свое гостеприимство на супругов, а они, со своей стороны, полагали, что вряд ли майор Кестон окажется человеком их круга. Для них стало сюрпризом, когда в тот вечер он появился у дверей их дома со своим бультерьером – маленький, напористый человек с несколько агрессивными манерами и взглядом, который, как по опыту знал Найджел, свидетельствовал о больной печени либо о постоянном недовольстве.
– Вижу, вы хорошо устроились, – заметил майор Кестон, осматривая комнату с любопытством, в котором умудрился соединить ненавязчивость с долей нахальства. – Недурственное помещеньице, ничего не скажешь. Как мэм относится к сельской жизни?
Найджел сообразил, что майор имеет в виду Джорджию.
– Очень хорошо, спасибо. Она спустится через минуту. Желаете выпить?
– Спасибо, нет. Даже не прикасаюсь к этому.
Ну, значит, это недовольство, подумал Найджел, а не больная печень. Майор Кестон торопливо продолжил, словно извиняясь за резкость ответа:
– Мне следовало бы навестить вас раньше. Сказать по правде, я немного боялся. В смысле, ваша мэм – знаменитая женщина. Трудно ожидать, что у нее найдется время для такого простого народа, как мы.
«Вот