Неподалеку «тридцатьчетверка» Князькова, крутясь на месте, раздавила еще одну пушку. Выбралась из развороченного орудийного окопа, дымящегося на морозе вывернутой из глубины землей, встала неподалеку от громадины КВ. Оба танка с места посылали снаряды и длинные очереди в оставшиеся пушки, пулеметные гнезда, разбегающихся немцев. Мы раздолбали эту шестиорудийную батарею 50-миллиметровок, оставив все же пять своих подбитых и горящих танков. Немцы не сдавали позиции легко! Оставшиеся танки съезжались к КВ, возле которого стоял командир третьей роты, капитан с орденом Красного Знамени. Возбужденный, как и все, он отдавал команды.
Подтягивалась пехота. По обычной привычке шарили в поисках трофеев. Я выскочил размяться, подошел к Князькову. Он ковырялся в ящиках со снарядами. Ему мешал труп немца, лежавший на них.
– Оттащите его, – приказал он.
Когда мы отволокли еще теплое тело в шинели и каске в сторону, лейтенант достал и показал нам снаряд с приваренной головкой, которая была тщательно отшлифована и отличалась от остальной части снаряда лишь цветом.
– Титан или вольфрам, – сказал Князьков. – А внутри почти двести граммов специальной взрывчатки. Пробивают броню и взрываются внутри танка. Делали для «тридцатьчетверок» и КВ. Упаси бог попасть под такую гадину. Но их не так и много.
Рядом, в окопе, я подобрал противотанковое ружье на сошках с магазином, расположенным позади рукоятки. Хотел забрать его с собой в танк, но лейтенант посоветовал:
– Поищи лучше автоматы и консервы. А эту мандулину отдай пехоте. У тебя же пушка. А вообще, ты молодец! Немецкую «пятидесятку» разломил точно. И расчет почти весь накрылся.
Надо было ответить: «Служу трудовому народу!» Командир объявил мне благодарность за умелые действия в бою. Но я, растерявшись, ответил:
– Спасибо, Роман Васильевич! Наводчик у меня хороший, – похвалился я. – Костя Осокин. И вообще… учимся воевать. Мы и вторую пушку разделали. Гусеницами ее смяли.
Князьков засмеялся и пошел к своему танку. Потом мы догоняли отставшую немецкую колонну. Сопровождавший их Т-4 успел подбить «тридцатьчетверку», но его засыпали снарядами, и он загорелся. Я обогнал Князькова. Четыре разнокалиберных грузовика уходили на скорости, но по забитой обломками дороге, где было трудно разогнаться. Я приказал Грошеву остановиться. Стрелял осколочным, целясь в мотор головного грузовика. Попал со второго выстрела. Двигатель разлетелся на куски, поплыл дым вместе с языками огня дизельного топлива.
Из кузова выскочили не меньше двух десятков немцев. Вот куда надо было целиться! Половину бы точно уложил. Врезал снаряд в разбегающихся солдат, но выстрел пропал вхолостую. Слишком быстро убегали по истоптанному снегу те, кто гнал нас от границы.
– Бей во второй, Лешка! – кричал Костя Осокин.
В