– Капитан Хаустов. Все танки на прорыв! Первую роту на броню, а первому и второму батальону атаковать следом.
Это была одна из немецких частей, перегораживающая отход наших отступающих войск. На дороге, прорезанной глубокими колеями танковых траков, автомобильных и повозочных колес, застыл БТ-5, уже сгоревший и продолжавший слабо чадить. Другой танк, видно, пытался прорваться из-под огня крутым разворотом, но перевернулся. Так и застыл гусеницами вверх, вдавившись башней во влажное жнивье. Рядом лежали трупы двух танкистов.
Разбитые повозки, десятки тел красноармейцев, убитые лошади. ЗИС-5, с вырванным взрывом мотором и передними колесами, уткнулся бампером в землю. Наш танк промчался мимо разбитой трехдюймовки. Неподалеку стояла еще одна пушка, на вид вроде целая, но без расчета. Прокофий с треском проскочил по обломкам военной брички, покрашенной в ярко-зеленый цвет. Ездовой и три красноармейца лежали в ряд. Объезжать их означало подставить борт.
– Дуй прямо! – кричал Князьков. Под гусеницами снова захрустело. На этот раз мертвое человеческое тело. Мы наступали на правом фланге. Нас хоть как-то защищали редкие деревья и кустарник. Второй взвод, обгоняя, несся вдоль дороги. Сколько нас было? Не помню. Примерно тринадцать-четырнадцать танков, штук пять пушечных бронемашин БА-10, две танкетки. Позади жались чудом уцелевшие два бронеавтомобиля БА-20, с почти несуществующей броней, которую прошибали даже винтовки. Они казались долговязыми из-за своего узкого корпуса, но стреляли из пулеметов почти непрерывно. Может, глушили страх?
Немецкие противотанковые пушки, ждавшие своего часа, захлопали с расстояния метров пятьсот. Они были замаскированы. По звуку угадывались 47– и 37-миллиметровки. Наш единственный Т-34 несся где-то в середине. Вперед не вырывался. Можно было обвинить Хаустова в недостатке смелости, а можно было и понять его логику. Единственный тяжелый танк, которого всерьез опасались немцы, следовало беречь. Если его подобьют, сбавят ход остальные машины, а страшнее всего – начнут останавливаться. Тогда нам всем конец, и вряд ли уцелеет полк Урусова. Семь сотен человек лягут здесь, как легли бойцы, прорывавшиеся перед нами вечером или ночью.
У нас было достаточно снарядов, и я едва успевал загонять очередной в казенник. Князьков, как и остальные, вел непрерывный огонь. Я знал, что результат от этой бесприцельной стрельбы почти нулевой. Но иначе сойдешь с ума, сидя за броней, которую пробивают любые противотанковые пушки.
Господи, пронеси! Шпень кидал танк из стороны в сторону. Нас