С нервно забившимся сердцем Маркейл опустила взгляд туда, где из-под юбок выглядывали ее ноги – одна обутая, одна нет. «Он не может знать, лгу я или нет. Он, несомненно, просто блефует».
Что ж, она знала, как вести себя с обманщиком.
– Не важно, что я думаю и чего не думаю. – Маркейл вздернула подбородок и со спокойной уверенностью встретилась взглядом с Уильямом. – Этой вещицы со мной нет.
– Где же она?
Уильям окинул взглядом комнату, и Маркейл заставила себя улыбнуться.
– Все тот же упрямый Уильям.
– Все та же лживая Маркейл! – выпалил он в ответ, и его взгляд остановился на ее сундуке. Подойдя к нему, Уильям попробовал поднять крышку. – Он заперт?
Она пожала плечами.
– Прекрасно. Я открою его своим способом. – Сжав губы, он поднял ногу и ударил ею по сундуку.
Маркейл скривилась, но постаралась скрыть возмущение.
Уильям бил и бил, пока наконец петли не сдались и сундук не опрокинулся на бок.
– Это была пустая трата времени. Твоей реликвии там нет.
Нагнувшись, Уильям перевернул сундук, и на пол вывалилась радуга шелковых платьев и масса туфель вперемешку с несколькими сорочками из тончайшего батиста.
Маркейл была вынуждена подавить желание вскочить и собрать свои вещи, так как не могла этого сделать, не выставив напоказ дорожную сумку, и довольствовалась угрозой:
– Ты за это заплатишь.
– Уже заплатил. – Он поворошил ногой одежду, мокрым сапогом пачкая наряды.
– О, ради Бога, Уильям! Убери свои грязные сапоги от моей одежды! Ты ее испортишь!
Он нагнулся и поднял особенно прозрачную батистовую сорочку.
– Очень милая. Полагаю, ее подарил тебе Колчестер.
– Нет, я сама купила. От газового освещения в театре очень жарко, а чем легче сорочка, тем прохладнее.
Бросив ее на пол, Уильям взял длинную шелковую ночную рубашку и, подняв ее вверх, встретился взглядом с Маркейл.
– С каких пор ты начала надевать в постель ночную рубашку?
У Маркейл вспыхнули щеки.
– Джентльмену не пристало говорить о столь деликатных подробностях.
– А леди не пристало иметь такие подробности в своем прошлом, – парировал он.
Маркейл чувствовала, что заслужила упрек. Во всяком случае, Уильям прав – прежде она не надевала в постель ночную рубашку. Но все эти годы, после того как она его оставила, ей было мучительно одиноко, особенно по ночам. В ночной рубашке она чувствовала себя не такой уязвимой и беззащитной, как бы наивно это ни казалось.
– С тех пор многое изменилось, – пожала плечами Маркейл.
– Не сомневаюсь. – Уильям бросил ночную рубашку рядом с сорочкой и огляделся вокруг. – Ты привезла еще какой-нибудь багаж?
– Нет, только сундук.
Он подошел к комоду и, вытаскивая каждый ящик, заглядывал в него, под него и за него.
– Ты зря тратишь время, Херст.
Не обращая на нее внимания, Уильям обыскал