– Здесь мы и трудимся! – широким жестом Али бей обозначил пространство вокруг себя. – Когда тепло и погода позволяет, выходим во двор: там и посуда сохнет быстрее на солнышке и ветерке, да и работать в погожий день на открытом пространстве приятнее. Ну, вернёмся к вашему заказу!
Он сделал на страничке в тетради быстрый набросок, уверенно и четко работая карандашом. Тетрадь лежала на столе, на самом видном месте, и, видимо, служила ему уже не первый год: страницы ее были изрядно потрёпаны, а сама обложка была заляпана жирными пятнами – следами от рук.
Элиф же следила за Мехметом: вот он сжал в своих длинных и сильных пальцах кусок глины – она прогнулась под их уверенным натиском и приняла желаемую форму, затем он ловко выровнял ладонями образовавшиеся на поверхности неровности материала – и она стала идеально гладкой.
– Ах, как здорово! – искренне восхитилась Элиф и сплела пальцы рук на уровне рта, будто стесняясь вырвавшегося признания.
Мехмет поднял голову, оторвавшись от процесса, и улыбнулся:
– Нравится?
– А нашу вазу тоже будете делать вы? – ответила вопросом на вопрос Элиф.
– Нет, вашу вазу сделаю я! – пробасил в бороду Али-бей. – Мехмет лепит свои поделки: птичек, рыбок – тренирует руки. А вашу вазу сделает мастер. Приходите дней через десять, и она будет готова.
– А оплата? – спросила мать Элиф.
– Можете оставить небольшой задаток, а после исполнения заказа доплатите оставшуюся сумму. Мы же соседи! – в очередной раз улыбнулся он, демонстрируя свое расположение.
Десять дней! Пройдет целых десять дней, хотя… только десять дней, и Элиф снова увидит Мехмета! Так близко, что можно дотронуться рукой. Нельзя, конечно, а если б дотронулась? Вот бы он удивился, а мама ещё больше… И ругала бы ее, и бесстыдной назвала. А какой стыд, если парень нравится, пусть он и старше, но сердце, как птичка, замирает в груди, и щемит, и так тяжко в груди становится, такое томление, и голова, совсем чужая: и ее, вроде, и совсем не ее – мысли куда-то разлетаются, и она не может их поймать – всё одно! Только б смотреть на него не отрываясь. Нет, нельзя – мать заметит, а может, и хорошо! Скажу ей, что люблю Мехмета! Да, сильно-сильно, и замуж за него выйду, года через два-три. Долго-то как ждать…
А сейчас она увидит его уже через десять дней, каких-то десять дней – длинных-предлинных!!!
***
– Интересно, как наша ваза? Мне не терпится на нее посмотреть! – Элиф, задыхаясь, прибежала из школы и застыла на пороге, уставившись на новенькую вазу, стоящую в коридоре на месте старой, разбитой.
– Как, ты ее уже принесла? – она застыла перед вазой и смотрела на нее, словно на неожиданно встретившуюся ей на дороге змею, выползшую