Мы люди. Олег Моисеенко

катать снежные комья и лепить снеговика, он уже почти заканчивал эту детскую забаву, как вышла Катя. Снеговик ей очень понравился, она подделывала ему глаза, они получились большими, как у совы, что вызвало у нее восторг и детских смех. Во двор въезжала кибитка, она остановилась у крыльца, барыне помогали сойти дворовые и кучер, она увидела смеющуюся и радостную дочь и была несколько удивлена. Катя бежала к матери и сквозь смех невнятно пыталась сказать: «Смотри, какого мы снеговика слепили». Возле снеговика стоял, вытянувшись, Парамон, на этот раз он не встречал у ворот барыню и ожидал, что она скажет. Антонина Зиновьевна в первый миг обрадовалась, что дочь так весела, и казалось, уже здорова, а откуда-то появилась мысль: неужели он пытается подойти к ней, ой, что за чушь такая в голову лезет, но настроение у ее изменилось.

      – Доченька, ты разогрелась, застегни воротник, можешь застудиться, и пойдем уже в дом.

      Взявшись за руки, они не спеша стали подниматься на крыльцо.

      – Мы должны с тобой поехать в столицу, не близкий свет, но тебя необходимо показать врачам, – сказать о поездке, она хотела немного позже, когда будут улажены все дела с наследством мужа. Но изменившееся настроение ускорило этот разговор.

      – Туда так долго ехать, мама, я устану, – отвечала Катя, глядя перед собой, а потом неожиданно спросила: – А Парамон с нами поедет?

      Антонина Зиновьевна вздрогнула и, помедлив, нараспев произнесла, что, может, он останется здесь и будет смотреть за нашим домом и имениями. Это были ее мысли вслух, она еще не определилась, брать ли денщика. Она уже привыкла к тому, что он рядом, это придавало ей спокойствия и уверенности. За каждодневными заботами, казавшимися такими важными и необходимыми, все реже вспоминался муж, только перед сном, когда все затихало, сознание гнало какие-то греховные мысли и заставляло вспомнить о муже, а ее сердечко так тихо выстукивало: «Он тебе необходим, он тебе нужен, неважно, что моложе, зато послушней будет». Под такую песенку Антонина Зиновьевна сладко засыпала. Оттого, может быть, основной причиной поездки было получение для Парамона вольной, так настаивал тот зовущий стук ее сердца. Что будет потом, она боялась думать, порой перед сном стояла перед иконой Богородицы и почему-то заливалась краской, потом усердно молилась.

      Да ему ехать не следует, утвердилась в своем предположении Антонина Зиновьевна и, уже улыбаясь, пошла переодеваться.

      6

      Когда легла санная дорога, Антонина Зиновьевна с дочерью и прислугой небольшим обозом выехали в северную столицу. Накануне вечером она вызвала в кабинет мужа управляющего и Парамона, объявила им о своем отъезде, а в конце определила Парамона за хозяина на период ее отсутствия и представления ему управляющим всех отчетов. Управляющий весь взмок, ожидая, что барыня управляющим назначит этого денщика, а его выгонит, этот раз пронесло, радостно стучало в висках. Парамон же