Оливия сжала ее руку. Все пять дней в экипаже они спасались, играя в детские игры: спорили, сколько раз леди Сесили упомянет свою дорогую подругу, леди Джерси, одну из покровительниц «Олмака». Так же они спорили, сколько раз их мать процитирует «Зеркало комплиментов».
– Не думал, что между характером мужчины и его ногтями может быть связь, – обратился герцог к леди Сесили. Оливия могла бы сказать, что у его тетушки полно странных теорий о связи характера и пищеварения. Сама она не верила ни в одну из них.
– Это истинная правда, – заверила племянника леди Сесили. – Полагаю, на это прежде всего смотрят сыщики перед поимкой преступника.
– Я тоже часто слышала, что прищуренные глаза могут многое рассказать о характере, – заметила Оливия. Ей очень хотелось дернуть герцога за нос, чтобы стереть с его лица это неумолимое выражение. Однако она не посмела проверить, как он среагировал на ее замечание, поэтому поспешно спросила:
– Экипажи с багажом и служанками уже появились?
– У меня в чемодане было новое платье, – тут же отозвалась леди Сесили. – И хотя ты никогда не был при дворе, нетрудно понять, как бы сильно мне хотелось вернуть мои отделанные бахромой перчатки. Я надевала их на встречу с испанским послом, и он сделал мне комплимент, хотя не знаю точно, какой именно, поскольку он не говорил по-английски.
Когда леди Сесили умолкла, чтобы перевести дыхание, рядом с ними возник Клиз.
– Пока экипажей с прислугой не видно, мисс Литтон. Я позволил себе выделить всем по служанке, которые с радостью вам помогут.
– Но мне нужна моя служанка, – быстро произнесла леди Сесили. – Только Харриет может меня накрасить. Знаете, как говорят. – Она пристально посмотрела на Оливию и Джорджиану из-под мокрых волос. – «Женщина, миновавшая пору расцвета в двадцать лет, увядшая в двадцать четыре, стара и несносна в тридцать». Милые мои, вам ведь еще нет двадцати четырех лет?
– У нас есть еще один год, прежде чем увять, – заметила Оливия.
– Рад это слышать, – неожиданно вставил герцог. – Возможно, мои прищуренные глаза указывают на последнюю стадию упадка.
Оливия приподняла бровь. В его глазах был еле заметный блеск. Неужели он пошутил? Какой необычный человек!
– Упадка! – возмущенно вскрикнула леди Сесили. – Разве мы можем согласиться с этим сравнением? Мужчины не увядают.
Оливия рассердилась.
– Леди Сесили, почему это мужчины не увядают?
– Они тоже увядают. – Леди Сесили было не так-то легко сбить с толку вопросом, выходящим за грань ее познаний. – Даже истлевают, а ведь это то же самое? Мистер Бамтринкет всегда говорил, что мужчина, который ни на что не способен, давно истлел.
Оливия чуть не прыснула, но остальные встретили замечание леди Сесили молчанием. Она украдкой взглянула на герцога и снова заметила в его глазах тот же блеск. Он выглядел совершенно спокойным, но, возможно, смеялся в душе.
Хотя вряд ли у человека с таким добродетельным лицом может быть чувство юмора. Скорее