«Здорово, земляки!» – как вежливый человек, мысленно здороваюсь я и, не переставая улыбаться, вскользь бью по подбородку того, кто держит руку за спиной. Движение выглядит обманчиво-легким, но для нокаута не нужен полутонный удар тяжеловеса: достаточно всего тридцатикилограммового щелчка. Но резкого и точного – как раз посередине, тогда наступает мгновенное сотрясение мозга. Я все выполнил правильно: орангутанг упал, причем не назад – от силы удара, а вперед, что является признаком классического нокаута. Об асфальт звякнул нож, и я мгновенно отбросил его ногой подальше. Значит, я не ошибся – это и есть тот самый Магомед, который должен был меня «валыть».
– Месье, это недоразумение, давайте разойдемся по-хорошему, – растерянно улыбаясь, говорит глупый Зигфрид, явно не понимая, на каких крутых парней он налетел.
В ответ слышатся вопли ярости:
– Я твой мама…
– Голову отрэжу!
– Я тэбя бэз соли съем…
Они набрасываются с трех сторон, отчаянно молотя кулаками прохладный, насыщенный кислородом и морскими ионами воздух, будто взбивают привычный коктейль насилия, увечий и смерти…
Я отпрыгиваю назад, приседаю, уворачиваюсь, ухожу с линии атаки, сталкивая их друг с другом… Это вынужденная гуманность. Можно было использовать арсенал, которому меня учили в «сотой школе»[10]: ударить одного в коленную чашечку и сломать ногу, второму перебить гортань, а третьему выбить глаз, но тогда не обойдется без полицейского расследования… Хотя гуманность, как известно, ни к чему хорошему не приводит – долго против трех разъяренных орангутангов я не выстою…
Улучив момент, столь же деликатно сбиваю с ног второго. Но третий прыгнул мне на спину, а четвертый упал в ноги, дернул под колени, повалил, навалился, нашаривая горло. Дело принимало скверный оборот. Девушки визжали, хваленая французская полиция не появлялась, хотя сейчас ее противные сигналы «уа-уа-уа!» показались бы мне райской музыкой.
И тут налетел смерч! Торнадо по имени Алекс. Душившего меня он ударил ногой под ребра так, что у того что-то екнуло внутри, а когда он, скособочившись, вскочил, британец поймал его за руку, описал полукруг и орангутанг, как тряпичная кукла, исполнив сальто-мортале, улетел в аккуратно подстриженные кусты. Четвертый оставил меня, вскочил и тут же попал на прием – ноги мелькнули в воздухе, и жилистое тело хряско шлепнулось на асфальт. Все!
Я поднялся и машинально стал отряхивать одежду. Руки и ноги дрожали.
– Бокс? – спрашивает Алекс, кивая на приходящих в себя нокаутированных «беженцев».
Я киваю и в свою очередь спрашиваю:
– Айкидо?
Теперь кивает он.
– Зачем их калечить? И зачем нам неприятности с полицией?
– Точно!
Мы хлопаем друг друга по плечам и смеемся. Алекс нравится