Первым делом Назаров извлёк из своего портфеля увесистый том уголовного дела и положил его на стол.
– Это вам, Камиль Гарипович, – сказал он ровным, спокойным тоном. – Возвращаю, так сказать, по миновании надобности. Мы внимательно изучили все материалы, доложили руководству. Претензий к вам нет. Розыск Закирова ведётся целенаправленно и по всем направлениям. И хорошо, что свою работу вы постоянно корректируете, исходя из поступающих писем и жалоб. Но…
Назаров сделал паузу.
Хайрутдинов выжидающе смотрел на него, желая скорее узнать, что означает это «но», часто используемое в беседах между прокурорами при возникновении каких-то сомнений или предстоящем опровержении чего-то. Он приготовился к самому худшему. Но Назаров, вопреки ожиданиям, заговорил мягким и вполне дружелюбным тоном.
– Дело в том, Камиль Гарипович, что нам на сей раз придётся резко менять и тактику, и методы своих исследований. – Он посмотрел заговорщицки на сидящего со смиренным видом уфолога. – Вы думаете, мы случайно приехали сюда с Геннадием Михайловичем? Отнюдь нет, друг мой. Похоже, на сей раз нам придётся иметь дело с чем-то запредельным, неземным, как это ни парадоксально…
Наклонившись, Назаров вынул из портфеля кипу скреплённых бумаг.
– Вот, послушайте, что пишет Закирова, – сказал он, перевернув пару страниц, и начал читать, не спеша, громко, делая акцент на каждом слове:
«Знаю, я замучила вас своими жалобами, да и сама порядком устала. Но обещаю, это моё последнее обращение к вам, больше писать не буду. Проверьте только один факт, один-единственный факт, и я успокоюсь. Районная прокуратура и милиция до сих пор не могут найти моего пропавшего два года назад мужа, не обнаружено и его тело, хотя и говорили, что его, возможно, убили или он сам каким-то образом погиб. Всему есть свои причины, но я много думала и никак не могу объяснить те странности, которые появились у мужа после той аварии в лесу. Милицейское начальство ссылается на травму, которую он получил при падении с мотоцикла. Говорили даже, что Амирхан не в своём уме, несколько раз обследовали и лечили его в клиниках, а потом по состоянию здоровья отправили на пенсию. Но это была лишь уловка, на которую пошли, чтобы защитить честь мундира. В подлинных же причинах произошедших изменений в поведении мужа никто до конца разбираться не захотел. Уверяю вас, Амирхан был в здравом уме, не проявлял никакой агрессивности, говорил внятно и осмысленно. Просто было такое ощущение, что иногда кто-то, проникая в его сознание, управлял его волей и действиями.
Да, мы, женщины, частенько бываем чрезмерно подозрительны. К сожалению, и я была такой же, ревновала мужа, допекала его своими расспросами, устраивала скандалы. А он лишь замыкался в себе, куда-то уходил и не возвращался иной раз