Когда Франки показал ее мне, все внутри меня сжалось. Не считая сферы объектива, эта камера до чертиков напоминала мне старый диктофон, на который я каждый день записывала «послание в никуда». Такая же марка, такой же цвет… И, главное, такой же смысл – не сойти с ума. В этот момент я взглянула на Франки совсем по-другому.
– Так что, – заговорила я и, обойдя стол Франки, уселась на запакованные коробки, удобно вытянув ноги под его вопросительным взглядом. – Расскажешь про Виктора Франкенштейна?
Уже спустя полчаса я чувствовала себя так, словно заявилась домой к старому приятелю, и не хотела уходить.
– Знаешь, – пробормотала я, дожевывая сырные палочки, которые Франки достал из своей заначки вместе с термосом чая. Тогда беседа разгорелась с новой силой. – Роуз так и не успел рассказать, чем ты здесь занимаешься.
– Не успел?.. Охо-хо! – Франки подорвался от воодушевления и, бросив на стол карандаш, схватил из миски лакричную палочку. – Тогда слушай и поражайся, дорогуша.
– Дорогуша?..
– Видишь это? – И, зажевав всю палочку целиком, Франки ткнул облизанным пальцем в сторону жужжащей техники. – Половину я собрал из запчастей со свалок металлолома. На четвертом курсе у нас был профессор, двинутый на роботостроении. Я очень хотел, чтобы он стал моим научным руководителем, так что в программировании я мастер…
– На четвертом курсе? – удивленно переспросила я. – Не слишком ли ты молод для бакалавра?
– Мне восемнадцать, – снисходительно улыбнулся Франки. – Я закончил школу в четырнадцать и уже почти магистр. И да, я гений, знаю.
– Скромный гений, что немаловажно.
– Спасибо, – Франки умолк, пытаясь отлепить прилипшую к небу лакрицу языком, а затем самозабвенно продолжил: – Пока я не очень понимаю, что случилось с миром, но Крис и Тото постоянно добывают новые микросхемы, так что уже очень скоро мы это выясним. Я, кстати, еще и биолог. Ну, в качестве хобби, – пояснил Франки, забрав у меня из-под носа дымящуюся чашку с чабрецовым чаем. – Крис приносит мне любые образцы крови, какие найдет. Я сравниваю кровь спящих с выжившими… И уже могу сказать, что все очень плохо.
– Плохо? – переспросила я, почувствовав, что сырные палочки больше не к месту. – Почему?
– Потому что я ничего не могу найти, – сказал он, и, едва я выдохнула от облегчения, он добавил: – Не радуйся. Нас ничего не отличает от спящих, улавливаешь? По моим подсчетам, не уснули лишь пять процентов людей на Земле, а это около трехсот миллионов человек. Это мало, Джейми. Катастрофически. И ведь кто-то истребляет спящих, ты знаешь? Так, будто знает гораздо больше или… боится чего-то. Интересно, кто это делает? Тайная организация? Пришельцы? Да, я пересмотрел «Твин Пикс»[1]. Кстати, очень рекомендую. И еще…
– Что?
– Каков риск, что мы тоже однажды уснем?
Я пристально посмотрела на Франки. Тепло-ореховые глаза затмила темная пелена, и взгляд его опустел: он уставился куда-то себе под ноги и потянулся