– Поживете как люди, – говорила она. – А остались бы вы здесь, даже со Степаном, чем бы все кончилось? Я ведь не зря своих детей разбросала по городам. Все образование получили. Они – моя гордость. Тоскливо мне одной, да что делать? Гораздо лучше, чем с болью глядеть, как твое дитя спивается. И у тебя, Васька, Степан алкоголиком заделался, а Ваня обязательно пошел бы по его стопам.
– Почему? – испуганно спросила мать. Может, баба Нюра заметила какие-то признаки, тягу к спиртному у ее сына?
– Потому что все здесь пьют, – пояснила соседка. – Я тебе об этом еще в первый день нашего знакомства говорила. Видишь, не солгала. Уезжайте отсюда и начинайте новую жизнь. У тебя все получится, ты баба молодая и сильная.
Мать и сын собрали сумку, получившуюся очень легкой: ведь все их вещи сгорели при пожаре, и сели на поезд, отправлявшийся до Симферополя. Обоих переполняли радужные надежды. Да, конечно, права баба Нюра: здесь, в этом уголке, невозможно было начать новую нормальную жизнь, на которую, наверное, рассчитывал отец, уволившись из армии. А в Крыму, у моря, в волшебном климате, все по-другому. Однако, когда они добрались до родного дома, настроение сына и матери упало. Вероятно, мать не писала, что отец давно уже чувствовал себя неважно и потому не ухаживал за домом, как прежде. С некогда ухоженного строения сыпалась штукатурка, крыша прохудилась, деревянный забор почернел от старости и дождей, как и оконные рамы с облупившейся голубой краской. Огород, конечно, выглядел лучше, чем тот, на котором Василиса еще недавно трудилась, на деревьях, ухоженных и побеленных, кое-где висели плоды. Но все приходило в запустение.
Они постучали в калитку, печально скрипнувшую в ответ. Она сразу открылась: старенькая женщина ждала их в саду. Она бросилась обнимать сначала Василису, потом Ваню, и дочь с горечью отметила, как постарела Клара Ивановна.
– Какой ты стал молодец! – Бабушка с любовью оглядывала внука. – Вот радость на старости лет! А ты, Василисушка, неважно выглядишь. Замучили тебя проклятые проблемы!
Женщина хотела что-то ответить, но комок в горле помешал ей это сделать, и обе, мать и дочь, крепко обнявшись, зарыдали в голос. Ваня стоял в сторонке и морщил нос:
– Бабушка,