– Тебе-то, мать, зачем?
– Так, профессиональное любопытство, – усмехнулась я, – впрочем, не отвечай, если не хочешь. Мне вообще все это до фени: я, если ты помнишь, выходная!
– Да, да, помню: уже час, как… Счастливая! А тут… Ладно, Тань, мне пора. С удовольствием поболтал бы с тобой, но надо еще всех соседей опросить… Звони, коли нужда будет, – Мельников отшвырнул недокуренную сигарету в сторону.
– И тебе всего наилучшего, Андрюша! – Я улыбнулась на прощание моему новому знакомому Никите и бодро зашагала к своей машине.
С того дня прошла целая неделя, даже, кажется, чуть больше. За это время я успела раскрыть одно небольшое и не очень сложное дельце с мужем-изменником и его любовницей-аферисткой, вымогавшей у него деньги, получила от жены-заказчицы заслуженное вознаграждение, дочитала купленную неделю назад книгу и теперь собиралась отдохнуть в свой свободный вечер со Светкой в боулинге. Как раз сегодня у нее был выходной. Я открыла шифоньер и вынула из него зеленый джемпер из тонкой шерсти. Он так идет к моим зеленым глазам! Последние два дня на улице стояла хорошая весенняя погода, практически теплая, и я собиралась надеть этот джемпер с терракотовыми брюками и моей любимой ветровкой. И еще, пожалуй, надену сегодня новые демисезонные сапожки. Я уже потянулась к коробке, в которой они лежали, но телефонный звонок не дал мне достать их.
– Слушаю!
Наверное, мой голос прозвучал как-то не особенно довольно, потому что Андрей – а это был он на другом конце провода – ответил удивленно:
– Я что, так не вовремя?
И он еще спрашивает! Нет, вот сейчас все брошу и буду болтать с тобой, и, конечно, опоздаю на встречу со Светкой, и она будет меня ждать и будет потом выговаривать мне за опоздание. Но сказать так моему другу я, разумеется, не могла, все-таки Мельников помогал мне иногда в раскрытии моих дел, да и клиентов время от времени подбрасывал, и потому я сменила гнев на милость и как можно вежливее проворковала в трубку:
– Ну что ты, Андрюша! Очень даже вовремя. Я тут как раз, понимаешь, сижу, скучаю и думаю: хоть бы кто-нибудь позвонил, что ли!
Врать я, что ни говори, умела: должность обязывала. Что это за сыщик, который не умеет врать и притворяться?! В этом деле он должен быть лучше самого лучшего артиста. Мельников мне поверил.
– Значит, мать, с тебя – магарыч!
Я даже оторопела от такой наглости. С меня?! Интересно, за что это? Андрюша мог иногда читать мои мысли. Он не стал дожидаться, когда я задам этот вопрос вслух.
– Возьмешься за то дельце, где бабушку убили?
– Бабушку? Какую бабушку? – не поняла я.
– Ну, помнишь, с неделю тому назад ты подъехала к нам, когда мы стояли возле дома номер шесть по улице Комсомольцев-добровольцев? Я тебе тогда еще сказал, что здесь старушку нашли мертвой, а ты мне сказала, что так, мол, бывает: старики, случается, и умирают? Что, мать, неужели не помнишь?
Разумеется, я сразу все вспомнила. Острый предмет в глаз… Через мозг, до самого затылка… Мозговое вещество вытекло через глазницу… Садюги! И что