Однажды Нику показалось даже, что в его квартире старого дома, где он жил, непременно должен находиться спрятанный клад. Джонсон проверил все подоконники и косяки дверей, заглянул в вентиляционные трубы, поднял в нескольких местах паркет и простучал стены. Клад искал он не напрасно. В одной из медных дверных ручек, открученных им на всякий случай, Ник обнаружил банкноту достоинством в один доллар, вложенную туда зачем-то прежними жильцами квартиры.
Кем только не работал в последнее время Джонсон, чего не перепробывал. Даже в кино снимался, не в главной роли, правда, а в массовке. За работу в кинематографе Нику заплатили двадцать долларов. Но ровно столько же у него сперли из кармана пиджака, который он на время съемок оставил в раздевалке-вагончике, сменив свою повседневную одежду на плащ состоятельного английского господина конца XIX века. Джонсона обчистили пока он по ходу действия фильма расхаживал по съемочной площадке в толпе таких же как он «солидных» мужчин, изображая сытого джентльмена, морщась от запаха нафталина, исходившего от реквизитного одеяния.
Сейчас Ник, как и Стэн, остро нуждался в средствах и цеплялся за любую возможность, чтобы выбраться из финансового тупика. Ему до невозможности надоело находиться на иждевении детей и перебиваться временными заработками, хотелось получить хоть какую-нибудь постоянную более менее нормальную работу. Как жаловался Джонсон Капенде, он забыл как выглядят извещения о поступлении на его банковский счет денег и ему невыносимо противно было постоянно находить в почтовом ящике только счета об оплате чего-то. С наемничеством Ник тоже закончил, хотя и позже Стэна. Однако концы связей с наемниками продолжали оставаться у него в руках. Именно поэтому Капенда и ехал в район Бронкс.
Немного не доехав до квартала где жил Джонсон, Стэн остановил машину, выскочил из нее и через проходной двор, благо это место знал хорошо, быстрым шагом достиг пераллельной улицы. Перейдя ее, он снова нырнул в проходной двор и вышел на следующую улицу. Здесь он уже пошел неспеша. У дома Джонсона Стен изподлобья посмотрел по сторонам, после чего вошел в парадный вход.
Джонсон жил в большой квартире девятиэтажного дома с женой Мариам, взрослыми детьми – младшим сыном, невесткой и их двумя мальчиками, дочерью, находившейся в разводе, с ее ребенком и двумя «тещами», как этих женщин называл Ник. Одна из них была настоящей тещей Джонсона, другая являлась ее родной сестрой. Старший сын Ника пошел дорогой отца, желая много и быстро заработать. Он уехал на Аляску, взял там в аренду участок земли на одной горе и начал мыть золото.
Жизнь Джонсона в его обширной квартире была «веселой» и очень насыщенной разными семейными событиями, особенно в последнее время. Тещи, одной из которых было восемьдесят шесть лет, а другой восемьдесят семь, представляли из себя наредкость тупые и крайне ограниченные создания, были