В центре зала стоял трон, по виду тоже весьма неудобный. Помня о приличествующей царевнам скромности, Мария старалась глаз не поднимать, а потому видела только трон, сидящего на троне царя и стоящего рядом человека в яркой и похоже иноземной одежде, во всяком случае, русских образцов подобной одежды Мария вспомнить не смогла, да и орнаменты на его одеждах были скорее восточные.
– Здравствуй дочь моя!
Загрохотал под сводами голос, похоже, фокус акустики был собран в точке над троном. Машка с помощью окружавших ее женщин низко поклонилась, ощущая, как под тяжестью одежд и украшений кровь приливает к лицу, и щеки начинают краснеть.
– Вот сватов прислал к нам, Елисей царевич, из земель заморских. Я за тебя слово дал. И приданое даю достойное царской дочери – семь торговых городов, да сто сорок теремов!
Стоящие вдоль стен люди зашушукались, а Машке хватило сил только на то что бы поклониться. После этого настала темнота. Очнулась уже там, где проснулась утром. Дивный аромат вновь витал в воздухе – оказалось окно распахнуто в сад. Полежав и послушав причитание женщин:
– Вот от счастья то голубушку сморило!
Мария призадумалась: где то ведь тут мачеха должна обретаться, и чернавка, которая в лес поведет, надо срочно готовиться.
– Эээ…
Интеллигентная девушка не представляла, как нужно обратиться к собравшимся в комнате квохчущим дамам.
– Что царевнушка, что лебедь белая? Водички подать, али яблочко наливное?
Машка призадумалась, да и выдала нежнейшим голоском:
– Ох, мамушки мои – нянюшки, ох, девушки голубушки, ох сердечко в груди бьется, скачет, а и правда ли, что царь – батюшка меня молодешеньку просватать изволил?
– То, правда, то истина!
Загалдели разом тетки.
– А и когда же мне оплакивать мою волю девичью?
Все разом замолчали. Потом молодой неуверенный голос протянул:
– Так царь – батюшка ноне девичник собирать велел…
Опс, даже и на мачеху полюбоваться не