Отчаявшись предложить покупательнице последние, то есть более дорогие модели, разочарованная модистка вернулась к прерванному разговору. Шарлотта поневоле прислушалась, когда вторая женщина в ужасе прижала ко рту затянутую в перчатку руку.
– Ее так и нашли, бедняжку! – продолжала быстро шептать модистка, склонившись к лицу собеседницы. – Вся в крови, платье разорвано. Мясник, и тот бы пришел в ужас!
– Да кто же мог?.. – Женщина обмахнулась дорожным веером. – На улицу выйти страшно, уже четвертая! И ладно бы где – в нашем благополучном квартале!
Модистка ловко вытащила из кошелька на поясе нюхательную соль и протянула клиентке. Та благодарно кивнула.
– Говорят, – хозяйка лавки понизила голос, – среди них ни одной падшей женщины. Сначала мы полагали, но полиция… Словом, скверные времена!
– Скверные! – поддакнула обладательница веера.
– Ну, как вам, мадам?
Встрепенувшись, модистка обернулась к Шарлотте. Она сообразила, что, заслушавшись, застыла с поднятой рукой, придерживая поля.
Четвертая убитая женщина… По спине пробежал холодок. Отыне вечерние прогулки под запретом. Хотя куда Шарлотте ходить? В театр? Ресторан? На жалование экономки не пошикуешь. Словом, встреча с таинственным преступником ей не грозила.
– Я возьму ее, – повертевшись перед зеркалом, кивнула девушка.
Она успела прочитать цену на бирке, та вполне устраивала.
Модистка с трудом скрыла гримасу. Мысленно женщина причислила покупательницу к третьему сорту – пустая трата времени, никакой прибыли. Вот если бы Шарлотту заинтересовали шляпки на манекенах или образцы в каталогах… Особенно образцы. Тогда бы модистка усадила ее, предложила чаю с печеньем и услужливо кружилась бы вокруг покупательницы. Теперь же… Одно разочарование!
Зашуршала оберточная бумага, и через пару минут Шарлотта вышла из лавки со шляпной картонкой под мышкой. Издали заприметив Марту, девушка улыбнулась и с добродушной укоризной покачала головой. Горничную окружал рой поклонников, кто-то даже подарил служанке скромный букетик фиалок. Она трепетно прижимала его к груди и стреляла глазами по сторонам. Заметив экономку, Марта приосанилась. Шарлотта мгновенно ощутила себя безумно старой, а ведь Марта ненамного моложе, сошла бы за ее младшую сестру. «А ты и есть старуха. – Внутренний голос умел хлестать по щекам. – Никому не нужная старая дева, чей удел – чужие дома. Не мешай ей наслаждаться молодостью». «Вот и хорошо, что никому не нужная, – вступила Шарлотта в мысленный диалог с самой собой. – Лучше чужие дома, чем улица и ночная работа за два пенни». Она могла бы поспорить с еще одним определением, но не стала: зачем ворошить болезненное прошлое? Девушка приехала в Розберг, чтобы навсегда забыть о нем, а оно упорно гналось следом, приходило во снах, подкарауливало посреди дня.
– Ему