Учитель окликнул, и на ватных ногах Олга пошла к барьеру. Перед глазами мелькали желтые точки, язык присох к гортани. Первый же удар она пропустила и оказалась на земле. Сверху понеслось:
–Ты что, заболела?! Что это за выкрутасы?! А ну-ка поднимай свой зад, корова! Жмешься, как шлюшка в подворотне, – премерзкий смешок. Зря он это сделал. У Олги все внутри похолодело. Ненависть и злоба моментально исчезли, угаснув, подобно углям, на которые плеснули ведро воды. Мгновение боли в сжатой страхом груди, и отрезвляющая холодная ярость на грани бесчувственности, как будто Олга окунула горящую голову в полынью. Она поднялась.
Как-то раз, будучи в Надаре с отцом, Олга видела женщин, зарабатывающих продажей своего тела. Они стайками порхали от одного кабака к другому, зазывая моряков недвусмысленными взглядами и движениями, обещающими сладострастие и порок. Особенно запомнились глаза, липкие и сахарные, как слюнявые леденцы.
– Простите, Учитель, – она покорно склонила голову, добиваясь наибольшей правдоподобности движения. А потом томно посмотрела нелюдю в глаза, пытаясь сделать леденцы как можно более сахарными и липкими. Судя по отклику, действо возымело успех. Лис на долю секунды впал в ступор. Олге захотелось засмеяться ему в лицо. Вместо этого она ударила. Но Лис не был бы Лисом, если бы не реагировал моментально. Он увернулся, но так неловко, что острый конец деревянного меча задел правое плечо, разорвав рубашку.
Хлынул дождь. Лис молча и зло избивал Олгу, используя ее как биту4, пока она не потеряла способность ставить хотя бы видимость блоков на его атаки. А потом оставил ее валяться в грязи.
Олга ненавидела Лиса.
Не самое приятное ощущение – вправлять себе кости. Олга привыкла к боли, но чувствовать ее не перестала. По телу, и без того горевшему множеством ран и ссадин, пробежала волна жара. Дух окутал ее изнутри, будто пеленая в теплое покрывало. Легкое напряжение мышц вокруг поврежденных участков, и она почувствовала, как натянулась кожа, как неведомая сила погнала по жилам кровь, как бешено застучало сердце, и мощной волной накрыл жар. Весь этот ад длился несколько секунд, после раздался легкий щелчок в правой, и чавкающий звук в левой ноге. Восстановление завершилось. Человек бы не выжил в таком состоянии, но, с грустью отметила Олга, я уже не человек.
Она с трудом встала на четвереньки, пошарила в грязи, нащупывая свой деревянный меч. Заткнув за ворот драной рубахи палку и затянув потуже воротник, чтобы меч не выпал, Олга поползла на четвереньках к дому. Так надежнее. Еще одно падение, и силы иссякнут.
К йокам Лиса с его насмешками! Когда дело касается простого выживания, принципы утрачивают всю свою значимость. Жизнь все-таки дороже, нежели попранная гордость. По крайней мере, до того момента, пока не свершится месть. Олга даже не подозревала