Голые тетеньки (сборник). Владимир Холодок

в состоянии футболиста-защитника и думаю:

      – Что ж это за полено такое?

      Утром пошел я во двор, подошел к полену – стоит, как вчера, никуда не сбежало. Сел на него, посидел. Слышу, такое тепло из него в меня пошло, и руки сами по себе разжались и задвигались.

      Ах ты, думаю, в чем это она не виновата? Вхожу в дом и сразу спрашиваю:

      – В чем это ты не виновата?

      – Да понимаешь, мужик у Валентины выписал журнал эротический. Тайком от нее. И я ходила к Вале его смотреть. Тайком от него.

      – Ну?

      – Ну и все.

      – Ну и что тут такого?

      – Да ведь так я такого насмотрелась, думала, ты меня убьешь из ревности.

      – Ну что там, лучше, что ли, чем я?

      – Не, ты еще лучше.

      – Ну и все. Чего еще?

      Подошел я к полену и думаю: или со мной что-то не так, или с поленом. Замахнулся я на него колуном, оно – раз – и набок. Вот ты неразбериха какая. Даже самому интересно стало. Поднял его, отступил назад, установил попрочнее, опять замахнулся, опять сорвалось. Я еще назад отступил. Ну, сейчас, думаю, кончу его. А пока назад отступал, вошел в зону действия бельевой веревки. Там Зина трусы свои сушит. А они тяжелые, и веревка провисла. И когда я размахнулся, веревку колуном и зацепил…

      Очнулся я в больнице. Слышу, врачи меж собой разговаривают:

      – Жить будет, но плохо.

      Я встрепенулся весь:

      – Как это плохо? Почему это плохо?

      – Вы, молодой человек, когда выпишетесь, тогда узнаете.

      Ну, узнал я потом. Не так уж страшно. Просто голова сдвинулась у меня влево сантиметров на тридцать. Зинаида взглянула, успокоила:

      – Нормально, пройдет. Я в эротическом журнале и не такое видела.

      Сели мы с ней за стол праздновать выписку. Взял я стопку, хлоп – и мимо правого уха вылил назад. Вот тут до меня и дошло, почему жить буду, но плохо. Зинаида в слезы: