На безрыбье мастер затосковал, хотелось вернуться из первого капитанского рейса со щитом, то есть – с полными трюмами. Оно и понятно – хорошее начало… да и тот самый охотничий азарт жег бывалого промысловика, и не просто азарт. Азарт-страсть! Вся группа наших рыбаков поднимала порожние тралы, таскала пустышки. В то же время несколько небольших норвежских судов, ловивших в своих 12-мильных прибрежных территориальных водах, за пару суток затарились рыбой до самых горловин трюмов и с товаром ушли домой, в порт.
Кораблей норвежской береговой охраны к тому же за все время никто не встречал ни разу. И Дураченко решился. Белой апрельской полярной ночью наш ржавый диверсант вероломно пересек морскую границу королевства Норвегия и вошел в территориальные воды принадлежащего ему острова Медвежий. Ровно через минуту вышел, и тут же снова вошел, и тут же опять вышел…
Двигаясь таким противолодочным зигзагом, словно уклоняясь от торпедной атаки неприятельской субмарины, мы и поставили наш полубраконьерский трал. Одной своей половиной он находился в водах Норвегии, а другой – в нейтральных. Таким образом Владлен Георгиевич, по доброй русской традиции, пытался «и рыбку съесть, и за это не сесть»…
Так протралили-пропахали мы, «пахари моря», «запретку» пару часов и вышли в нейтральные воды на подъем трала. Рыба была – две тонны, и какая! Отборная метровая треска и пикша, упитанные ерши, полсотни крупных пурпурных, шипастых и лупоглазых морских окуней, темно-синие, с перламутровым отливом, плоские и толстые полуметровые палтусы, их младшие сестры – желтые в черных пятнах, упитанные камбалы. Был в этой шевелящейся и подпрыгивающей компании каким-то чудом заблудившийся атлантический угорь, похожий на небольшую, извивающуюся, желтую анаконду. От такого изобилия ассортимента впали в ступор бывалые рыбаки, восхищенным шепотом, чтобы не спугнуть удачу, они приговаривали:
– Ай, Дураченко! Ай, молодца! Вот так дары моря, братва! Красота-то какая!
Капитан стоял молча, грузно опершись на рыбный ящик. Он смотрел на отборный улов остановившимся взглядом, намертво вцепившись в мокрое дерево побелевшими костяшками пальцев. И только мудрый, многоопытный боцман Устиныч был хмур и спокоен.
– Заманивает он нас, зверюга, – задумчиво произнес он.
– Кто? – удивился я.
– Да он вот. Медведь, – кивнул боцман в сторону острова.
Богатые рыбой прибрежные воды западного побережья Медвежьего манили, разумеется, не только нашего капитана. Многие мастера нашей многочисленной группы советских промысловиков – мурманчан, архангелогородцев, беломорцев, калининградцев –