Но, даже понимая это, Пайпер не могла избавиться от тоскливого, тяжелого ощущения потери. Отец отдал все свое имущество не ей!
Если бы она смогла доказать отцу: она совсем не хуже сына, о котором он так мечтал! Если бы она осталась с ним в тяжелый период, а не сбежала из дому, не добившись своего! Тогда, может быть, она смогла бы помочь папе. Но она уехала за море, и стала жить там, и даже не звонила ему – пока у нее не кончались деньги и ей снова не приходилось обращаться к своему трастовому фонду. Поэтому неудивительно, что отец нашел более подходящего наследника и передал ему не только свой бизнес, но и свой дом.
Пайпер прекрасно все понимала, но от этого ей не стало легче. У нее не было другого дома, а теперь она не могла называть и этот дом своим. Ощущение безнадежности охватило ее. Ей двадцать восемь лет, у нее нет ни постоянного жилья, ни работы, ни вообще каких-либо перспектив. Конечно, у нее все еще есть ее трастовый фонд, но она не хотела использовать его без крайней необходимости. И что же ей делать?
– Я имел в виду то, о чем уже говорил, Пайпер. – Голос Вейда внезапно ворвался в ее мучительные мысли. – Рекс просил меня позаботиться о тебе. И ты можешь жить здесь столько, сколько тебе будет нужно.
Столько, сколько будет нужно? Откуда она знает, сколько ей будет нужно? Она вернулась назад, в Новую Зеландию – к себе домой! – чтобы восстановить те отношения, которые так грубо разрушила своим эгоистичным поведением. За последние четыре года, когда Пайпер в качестве волонтера помогала бедствующим и страдающим людям в самых разных странах мира, у нее словно открылись глаза. Она поняла, какой пустой была ее жизнь и в каком долгу находится перед теми, кто был частью этой жизни. Перед теми, кто пытался подарить ей любовь и ощущение надежности, которых ей так всегда недоставало. Перед теми, кого она бросила – лишь потому, что они не любили ее так, как ей того хотелось. Она даже не замечала, что сама причиняет им боль.
– Спасибо, – тихо сказала она.
Что еще она могла сказать? Теперь она зависела от его милости. Он имел полное право выгнать ее из дому.
– Если тебе больше ничего не нужно, то позволь пожелать тебе спокойной ночи, – ответил Вейд.
Поднявшись, он направился к выходу, но возле двери помедлил, будто хотел что-то сказать. Затем, едва заметно наклонив голову, вышел в холл.
Пайпер неслышно ступала босыми ногами по потертой ковровой дорожке, покрывавшей полированный деревянный пол. Задержалась возле той комнаты, где отец провел последние дни. Что она может увидеть там, кроме больничной кровати и медицинского оборудования?
Неудивительно, что отец выбрал эту комнату – ее особенно любила мама. Мама… Пайпер помнила лишь теплые руки, обнимавшие ее, и сладкие поцелуи, осыпавшие ее щеки. Порой