Воздается по вере. Любовь сама находит нас. Книга вторая.. Марина Рузант

абитуриенток представляла собой подобие каюты корабля, находящегося в море очень продолжительное время, с некоторыми претензиями на домашнюю обстановку. Сразу за дверью справа и слева сооружены двустворчатые шкафы до самого потолка. За одной дверью несколько горизонтальных полок, за другой – сверху и снизу по горизонтальной полке, а на стенках, на уровне человеческого роста, по периметру, прибиты крючки. Между шкафами, поперек комнаты натянута веревка с плотной цветастой занавеской. Благодаря этой занавеске, во-первых, создается некоторое подобие прихожей, где можно разговаривать, вроде как, не приглашая в комнату; во-вторых, при открытых входных дверях, не видно, кто находится в комнате и чем он там занимается. Таким образом, шкафы остаются в прихожей.

      В самой комнате довольно тесновато. Справа, стояла металлическая кровать, застланная покрывалом с домиком – подушкой неопределенной формы. Именно наличие подушки указывало на то, что кровать обжита и находится в состоянии использования. Кровать торцом упиралась в стену с окошком. Между кроватью и шкафом находился громоздкий стол с двумя стульями, третий стул занимал место чуть дальше. Невзрачность стола скрывала яркая новая клеенка в красно-синюю, крупную клетку. На ее фоне стулья выглядели полным убожеством. К облезлому черному металлическому каркасу стула крепились фанерная спинка, теперь уже непонятного цвета, в виде прямоугольника с округлыми краями и квадратная, точно такого же качества и состояния, сидушка.

      Вдоль левой стены, сразу за шкафом, спинками друг к другу, располагались еще две металлические кровати. Они тоже заправлены бежевого цвета покрывалами, как и на обжитой кровати. С единственной разницей – на этих кроватях подушки не стояли домиками, их вообще не было. Прямо под подоконником, тесно прижавшись друг к другу, стояли нарядные, абсолютно новые, три тумбочки. Казалось, покрывавший их лак еще не высох, потому так искрился в проползающих лучах солнца. Три тумбочки-подружки были настоящим украшением ветхой обстановки студенческой комнаты. Только они, да красно-синяя клеенка радовали глаз проживающих.

      Татьяна заметила, с каким любопытством разглядывали жилище новоиспеченные соседки. Ей хотелось произвести на них должное впечатление, похвастаться своей предприимчивостью и возможностями.

      – Правда, красивые тумбочки? Это я их в первый же день выклянчила у Кирюши. Здесь стояли совершенно облезлые, с дверцами на честном слове. Одну тронула – дверца рухнула. Конечно, не уйди комендант с кастеляншей в отпуск, фиг бы Кирюша добыл из подсобки новые тумбочки. Можно сказать – повезло.

      – А клеенку тоже выдали? Она, по всей видимости, новая, – погладила стол Маша.

      – Нет. Клеенку я сама купила. Уж больно стол выглядит кошмарно. За такой и садиться не хочется. Для полного уюта осталось достать шторы, более менее, приличные, – заключила Татьяна.

      Она бесцеремонно распахнула дверцы всех шкафов. Отдернула занавеску, отделяющую жилое помещение комнаты от, так называемой, прихожей и, повернувшись