Ко мне в таблеточную, она же перевязочная, зэки-санитары по распоряжению сестер приволокли и подключили стиральную машину Candy. Я принимаю больных, беседую о сокровенном, а подле раковины рычит, пускает стирально-порошковый газ маленькая стерва. Целый день под ипритом без противогаза и «лепестка». Сестры довольны: «Привезу из Алексина куртку постирать!» Сестры, как и врачи, не москвичи, приезжие. Москвичи в подобных отстойниках, как наш, «по понятиям», редко работают. Опять же москвич с освободившимся психом может встретиться на улице. Кто знает, к чему приведет подобная встреча после наручников, «резинок», побочных действий нейролептиков, банального мата в адрес пациентов? Одна сестра увидела бывшего больного в кассе пригородных электричек, и бочком-бочком, «по-английски»…
У нас есть сестра Ханна, которая согласилась стать второй женой бывшего больного, таджика. Ездит к нему в гости к старшей супруге. Вроде весела. Внутри же такая боль и обида на русских «алкоголиков»!
Слушаю шум стиральной машины, нюхаю вырывающиеся из нее запахи и думаю про себя и других: весь медицинский мусор от Тулы, Твери, Саратова и Волги до Белокаменной собрался в соматкорпусе и Кошкином доме Бутырки. Наш идеолог – Лена Фимова: «У нас на скорой помощи главное было не торопиться: кто отойдет, тот отойдет; кто выживет, тот выживет!» Кальвин и Толстой подписались бы. Бог дал, Бог взял.
За малые смешные деньги отъявленные воинственные неучи и бездельники страны надели белые халаты, глумятся над больными, в обед становятся в очередь за лучшими кусками их рациона. Терапия, неправильная, в недостаточных дозировках, с перерывами из-за отсутствия препаратов в аптеке, из-за нераскладки и нераздачи по лени, особенно в выходные, «когда никто не видит», превращает работу в абсурд. Как платят, так и работаем – торжественная клятва русской убогой жизни. У большинства персонала, включая инспекторов, обслугу, сотрудников спецчасти, отдела кадров, бухгалтерии, оперов, на руках нет самых дешевых часов. Нет автомобилей, большинство – «безлошадные». А профессиональное оборудование? Стоматолог называет себя «без кресла». «Она мне кресло не дает!» Кто она? «Начальник тюрьмы разрешил мне лишь удалять». Больные воют от зубной боли. Стоматолог Аркадий, любимец Гордеевой, приходит к ней поболтать, а записавшихся к нему больных к себе в соматкорпус не выводит. Он личный друг начальника тюрьмы Комкова. Ему нечего бояться. Аркаша подсовывает мне книги по русскому вопросу: «Все в России жиды захватили. Мы живем в каганате!» Поболтает, уйдет, забыв или не захотев забрать больных на лечение.
Назначаю больным