И парень поднял свой меч, У пенистого стоя потока, И вскрикнул: «Ты не войдешь в Эркинланд! Путь река наполнится кровью!
Моргану хотелось спеть что-нибудь воинственное и веселое, но собственный голос казался ему тихим и лишенным смысла, и – хуже того – у него появилось ощущение, будто он оскорбляет вечную тишину леса, поэтому он не допел песню «Крестьянский сын Долшира». Однако очень скоро он не мог бы петь, даже если бы захотел. У него остались силы лишь для того, чтобы продираться сквозь подлесок, не обращая внимания на бесчисленные кровавые царапины от терновника, который рос около редких троп, проложенных животными, и он уже с трудом переставлял одну ногу за другой.
Он провел около часа в густой роще огромных древних лип, одни были стройными и тонкими, словно вытянувшаяся в струнку стража, другие такими толстыми, что их стволы казались припавшими к земле патриархами, клюющими носами возле семейного камина. Когда Морган наконец выбрался в более редкий лес, он остановился отдохнуть. Солнце садилось на западе – во всяком случае, там должен был быть запад, или все теряло смысл – и воздух стал прохладнее. Морган уже надевал плащ, когда заметил тянувшийся к солнцу ясень с широким неровным стволом, словно выросшим в тени ныне исчезнувшего гигантского дерева. Ему вдруг показалось, что это дерево ему знакомо…
Он приблизился к нему, обошел со всех сторон, но никак не мог избавиться от странного чувства. Затем его внимание привлекло какое-то светлое пятно на земле рядом со стволом. Оказалось, что это ставший коричневым огрызок яблока, который облепили муравьи, но Морган узнал отпечаток сапога на мягкой земле рядом с остатками его утренней трапезы.
Он вернулся к тому месту, откуда начал свой путь.
Морган опустился на колени, припал лбом к земле и заплакал. Солнце оказалось лжецом и предателем, оно, как убийца с ножом, пыталось отнять у него жизнь. Лес его ненавидел, и теперь Морган ненавидел его в ответ. Он шел весь день, но вернулся туда, откуда начал.
Ночью он спал – или только пытался – на том же дереве, что приютило его накануне. В темном лесу шуршали какие-то существа, он слышал шепоты, похожие на человеческие голоса. Когда Морган сел с отчаянно бьющимся сердцем, он увидел сиявшие на высокой ветке три пары больших круглых глаз, в которых отражался лунный свет, казалось, они смотрели на него, однако, кем бы они ни были, приблизиться к нему существа не осмеливались. После этого Морган перестал обращать внимание на шелесты и шепоты.
Даже звезды, которые он видел сквозь кроны деревьев, выглядели неправильно – расстояния между ними изменились, и они были незнакомой формы. Там, где прежде сияла яркая сфера Светильника, на небесном своде появилось созвездие, подобное пауку или крабу, центральный яркий огонь окружали радиальные линии, состоявшие из более мелких звезд. Неужели даже небо обратилось против него?
Морган снова заплакал, он был не в силах остановиться, но постарался рыдать беззвучно, ему совсем