Случай был необычным. С подобным букетом травм Рычагову сталкиваться раньше не приходилось. Через несколько минут принесли снимок, и Геннадий Федорович принялся его изучать.
Да, ситуация была безнадежной. Но Рычагову почему-то хотелось рискнуть, он и сам не знал из-за чего. Шанс на то, что этот мужчина выживет, был почти нулевым. Но шанс, хоть и ничтожный, все-таки имелся, один из тысячи, но был. И стоило рискнуть, стоило взяться.
Тамара смотрела на Геннадия Федоровича так, как преданный пес смотрит на хозяина.
– Давай, давай, Томочка, готовимся.
– А может не надо, Геннадий Федорович? – спросила женщина.
– Надо, дорогая, надо. Попробуем. Так умрет или под скальпелем умрет, а вдруг спасем?
– Ну, смотрите…
Операция длилась пять часов. И все эти пять часов Геннадий Федорович Рычагов провел на ногах. Когда операция закончилась, он был мокрый. Пот тек по спине, по лицу, и Тамара даже не успевала салфеткой вытирать его.
– Все, – выдохнул Рычагов, покидая операционную и пошатываясь, время от времени приостанавливаясь, направился в свой кабинет. Тамара спешила за ним.
– Ну, что скажешь? – обратился Рычагов к ассистентке, сдирая с лица маску, а с рук перчатки.
– Такого я еще не видела, – не скрывая восхищения произнесла Тамара. – Талант либо есть, либо его нет.
– Сегодня, наверное, мой день, сегодня, наверное, звезды благоприятны ко мне и господь бог помог мне совершить невозможное.
– Так вы думаете, он будет жить?
– Теперь все в его руках, – сказал Рычагов, – если ему самому захочется выжить, то будет жить, а если не захочется, тот тут мы все бессильны. Кстати, Тома, следи и докладывай как он там. Правда, я думаю, он придет в себя дня через два или три, слишком уж ему голову размозжили, да и нож прошел в каком-то миллиметре от сердца. В общем, везучий этот мужик.
– Ему повезло, что вы были на месте, – произнесла Тамара, включая электрочайник.
– Нет, нет, чай потом. Возьми там, в шкафу, коньяк, налей мне вот столько, – и Рычагов, сдвинув три пальца, приложил их к стакану, показал Тамаре сколько наливать. – И себе налей, ты тоже трудилась, как пчелка, наверное, два литра пота с меня вытерла.
– Да ну, Геннадий Федорович, бросьте, бросьте.
– Да ты и сама мокрая, у тебя майка к телу прилипла так, словно ты под дождем была. Никогда раньше не замечал, что бы ты потела.
– Ерунда, сейчас приму душ.
– Нет, вначале давай выпьем, надо снять напряжение.
Тамара достала коньяк, Рычагов подошел к ней, взял из рук бутылку.
– Кстати, Томочка, женщине наливать неприлично, давай этим займусь я.
Рычагов налил и, взяв стакан, передал его Тамаре.
– Ну, за здоровье нашего пациента!
– За вас, Геннадий Федорович, только за вас, за ваши золотые руки.
– Перестань, Тома, ты мне это говоришь почти каждый день.
– Я это могу говорить по десять раз в день, потому что это правда.
– Если