Мороз, ударивший поддых
Беззвучная собачья стая —
Двенадцать призраков ночных
Двенадцать злых исчадий ада
Двенадцать ронинов – бродяг
Бегут средь тьмы и снегопада.
Их гонят ветер, голод, мрак,
И холод – истинно – собачий.
Их ослепляют фонари
В глазах слезящихся маячит:
«Я сдохну завтра – ты умри
Сегодня». Никакого лая.
Но Боже мой – какая жуть
Когда накатывает стая
И некуда тебе свернуть
«Пруд замерзает…»
Пруд замерзает
На его берегах
Толпятся утки
В серых шинелях
Как врангелевцы
Решившие остаться
Холодное утро. Ноябрь.
Трудовая копейка» 19 марта 1913 года:
«В полицию поступило заявление о розыске и задержании скрывшегося от родителей ученика городского училища, 11-летнего мальчика, П.А. Почеева. Мальчуган оставил дома записку: «Дорогая мама! Прошу не проклинать меня, возьми книги мои и моего товарища, передай в училище, что мы уехали в Крым, вернемся через 7 лет, а может быть и раньше».
Фамилия товарища Почеева в записке не указывается».
1
Реалист Почеев учился скверно
Обожал, наверно, Стивенсона и Жюля Верна
«Мушкетеров» знал, чуть ли не наизусть
А кругом был пыльный степной Саратов
Ни туземцев, ни подвигов, ни пиратов
Словом – глушь, провинция, грусть
Вот Почеев и Сенька – его приятель —
Вдруг решили: довольно терпеть нам, хватит!
Едем в Крым, брат, наступит весна едва.
Ничего хорошего тут не светит
Так и жизнь пройдёт – ведь уже не дети —
На двоих-то – шутка ли? – Двадцать два
А в Крыму-то море, в Крыму- то скалы
В маках всё горит там кроваво-алых
Альбатросы-чайки вверху парят
Через год-другой – и сойдём за взрослых
Повезёт – запишемся мы в матросы
И айда тогда – по морям
«Дорогая мама! За ради Бога
Не судите сына вы слишком строго
Сын ваш вырос и с Сенькой поехал в Крым
Через семь лет, а может и раньше, даже
Я вернусь – красивым, большим, отважным
И вполне ещё молодым».
2
И прошли семь лет, о которых писал Почеев
Две войны одна-то другой бойчее
И страшнее – прошлись по земле, и вот
Злой матрос – ровесник того же Сеньки
Может, даже Сенька – ведёт до стенки
На Максимой даче народ – в расход.
Время Стеньки опять, пугача, хлопуши
На Приморском – люди висят как груши
И давя всю прежнюю жизнь, как пыль
Дико вертит башнею с пулемётом
Полный ярости, царственным бегемотом
Тарахтя, «Антихрист» – бронемобиль
Над причалом нервно хлопочут чайки
До утра свет не гаснет в чрезвычайке
За допросом ведут допрос
Михельсон и Кун, да землячка