А вот бабушка, мамина мама, та не могла жить без кофе. При своем пониженном давлении она всегда жаловалась: если не выпьет с утра чашку кофе, а лучше две, головы не поднимет с подушки. Андрюшка тогда был совсем маленький, что означает «пониженное давление», не понимал, но слова его завораживали, казались частью священного бабушкиного кофейного ритуала, когда в ее квартиру вселялся дух кофе.
Дефицитным продуктом бабулю обеспечивала соседка Нина, продавщица овощного отдела в гастрономе на углу. Андрей видел ее последний раз лет двадцать пять назад, но помнил отлично. Полная разбитная бабенка неопределенного возраста, с золотым верхним передним зубом, с нарумяненными щеками и вечно отросшими темно-серыми корнями «перекисных» волос. Одевалась Нина не слишком опрятно, но никогда не выходила из дому, не накрасив губ ярко-алой помадой. И ногти у нее, хоть и с вечной черной каймой, всегда были покрыты облупившимся ядовито-красным лаком. Прямо как у нынешних модниц – в тон помаде, усмехнулся Андрей. Как хорошо ему все это помнится!
Да, та самая Нина приносила бабушке плотные коричневые бумажные пакеты с кофейными зернами. Интересно, какова была наценка? Теперь этого не узнать… Ни бабушки, ни Нины давно нет на свете. А воспоминания остались, да какие яркие и почти осязаемые! О том, как бабушка, такая вся домашняя и уютная, в собственноручно сшитом зеленом клетчатом фартуке, распечатывает на кухне хрустящий пакет и высыпает твердые зерна в ручную кофемолку. Маленький Андрей тут как тут. Ему тоже хочется покрутить тугую пластмассовую ручку, очень тонкую и оттого неудобную. Но еще больше хочется, чтобы бабушка разрешила взять одно зернышко. Вкус разгрызенного кофейного зерна всегда очень нравился Андрею, он напоминал шоколад и в то же время казался каким-то другим, даже еще лучше, чем шоколад. Только став старше, Андрей понял, что ему нравится как раз горький шоколад. А в детстве мама иногда покупала ему молочный, и он никак не мог объяснить ей, чего он хочет.
Как ни странно, пить кофе Андрею тогда совершенно не хотелось. Совсем другое дело – разгрызть чудное темное зернышко. И он всегда старался оттянуть этот момент. И, надо сказать, каким-то образом ему это удавалось. С утра получив от бабушки «кофеинку», как он называл зернышко, он прятал ее за щеку и бегал так с ней чуть ли не целый день, минимум до обеда, а случалось, что и до вечера, мусоля зерно во рту, не торопясь его раскусить.
Ну и конечно – запах! Чаще всего маленький Андрей, когда оставался у бабушки, просыпался именно от него, и он до сих пор помнит то радостное ощущение на границе меж сном и явью, когда так трудно открыть