– Не смей! – резко сказал Джулиан.
Эмма шагнула к нему, не успела остановиться. Ему пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Чего не смей?
– Не смей себя винить. Я почти слышу, как ты думаешь, что все могло бы быть по-другому, если бы не ты… Не смей пускать в голову такие мысли, иначе она взорвется – как моя.
Он с очень прямой спиной сидел на краю кровати, словно сама мысль о том, чтобы лечь, была ему невыносима. Она легко провела ладонью по его щеке. Он вздрогнул и крепко схватил ее за запястье.
– Эмма…
Впервые в жизни она не сумела понять, что слышит в его голосе. Он говорил тихо, мрачно и резко, но гнева она не услышала… Зато услышала желание – но чего он хотел?
– Что я могу для тебя сделать? – спросила она. – Я твой парабатай, Джулиан, я должна тебе помочь. Что мне сделать?
Он все еще сжимал ее руку; расширенные зрачки почти скрыли зеленовато-голубую радужку.
– Я все разделяю на этапы, – сказал он. – Когда слишком много всего наваливается, я спрашиваю себя: какую проблему нужно решить первой. И когда она решена, перехожу к следующей. Но сейчас я даже не знаю, с чего начать.
– Я твой парабатай, я защищаю твою спину в бою, – сказала она. – Так что слушай меня. Вот он, твой первый шаг: вставай.
Он прищурился, глядя на нее, но встал. Они стояли совсем рядом, и Эмма чувствовала тепло и мощь его тела. Она скинула с его плеч куртку, вцепилась в рубашку. Ткань на ощупь оказалась жесткой как брезент – вся в запекшейся крови. Эмма дернула посильнее, и рубашка разорвалась пополам, осталась у нее в руках.
Джулиан широко раскрыл глаза, но не остановил ее. Она сорвала с него остатки рубашки, швырнула на пол, потом наклонилась и стащила с его ног ботинки, в которых, казалось, хлюпала кровь. Когда она выпрямилась, его брови удивленно взлетели на середину лба.
– Ты и штаны с меня снимешь?
– Вообще-то они в крови, – заметила Эмма, едва не задохнувшись от того, что услышала.
Она коснулась его груди и почувствовала, что он задержал дыхание. Казалось, что там, за мышцами, она нащупала пальцами изрезанные края его сердца. На его коже тоже была кровь, засохла пятнами на плечах, на шее – там, где он прижимал к себе Ливви…
– Тебе нужно в душ, – сказала она. – Я подожду тебя здесь.
Он коснулся ее щеки.
– Эмма, – сказал он, – вымыться нам обоим не помешает.
Он повернулся и ушел в ванную. Дверь осталась широко открытой. В следующую секунду Эмма последовала за ним.
Одежда лежала на полу кучей. Джулиан стоял под душем в одном белье, вода струилась по его лицу и волосам.
С трудом сглотнув, Эмма разделась, оставив только трусы и сорочку, и шагнула в кабину. Вода обжигала, наполняя