Торбранд конунг поехал дальше, а брат и сестра остались стоять, изумленные этой внезапной переменой. Асвальд даже не радовался исполнению своей давней мечты: что-то было не так.
– Вот теперь у тебя будет возможность утереть нос Хродмару! – первой сказала Эренгерда. – Как будто он нас услышал!
– Возможность… – повторил Асвальд. К дарам судьбы он относился с подозрением, убежденный, что сами собой в руки падают только гнилые орехи. – Уж не решил ли он от меня избавиться? Хродмар ему насоветовал…
– Да ты же сам этого хотел!
– Хотел, но не так, чтобы это решал Хродмар! Он будет рад послать меня туда, где я опозорюсь! Чтобы не он один!
– Да при чем здесь Хродмар! С чего ты взял? Конунг его сегодня не видел!
– Он мог и вчера…
– Пойдем к Стуре-Одду! – выведенная из терпения Эренгерда потянула брата за рукав. – Может быть, Сольвейг выпросит у тролля из Дымной горы какой-нибудь подходящий амулет для тебя. И не переживай так. Через сто лет все забудется.
При упоминании Сольвейг Асвальд несколько просветлел. Обо всем этом надо рассказать Сольвейг. Она разбирается в таких делах лучше иных ярлов, хотя ей всего шестнадцать лет.
Глава 2
День, когда корабли фьяллей подошли к Острому мысу, выдался ветренным, порой принимался идти мелкий дождь. «Щетинистый» Асвальда шел первым, а за ним тянулось по серому морю еще шесть кораблей. Низко сидящие, гордо поднявшие резные головы на высоких крутых штевнях*, они напоминали стаю плывущих драконов с разноцветными парусами-крыльями. Половина парусов была некогда соткана руками квиттинок и досталась фьяллям как добыча. Из добычи происходил и парус «Щетинистого», с красными зигзагами на коричневом поле и с двумя широкими синими полосами сверху и снизу. «Путь человека между морем и небом», – сказала Сольвейг, когда увидела его. И почему-то вздохнула. Асвальд помнил усадьбу на рубеже западного побережья, где раздобыл этот парус. Правда, он помнил много таких усадеб. Эта отличалась от других тем, что на самом пороге горящего хозяйского дома погиб его воспитатель*, Ульв Заика. Асвальд не был особенно привязан к нему, но со смертью Ульва в его душе что-то оборвалось. Ему тогда уже исполнилось двадцать четыре года, но именно в тот день он ощутил, что предыдущее поколение отныне переложило весь груз жизненных забот на его плечи.
Следом за «Щетинистым» легко скользила по волнам «Рогатая Свинья», несколько чужеродный зверь в стае. Вместо дракона с загнутыми козлиными рогами, что напоминают о двух небесных козлах, запряженных в колесницу Тора, на его штевне усмехалась свиная морда, вырезанная мягко и добродушно – с большим круглым пятачком, узкими глазами, огромными лопоухими ушами. Рога у нее тоже имелись – коровьи, красиво изогнутые и обращенные прямо к небесам. Асвальд видел эту зверюгу много раз, но и сейчас не мог удержаться от улыбки. Корабль для сыновей