вон как на липе желтеет листва на глазах.
«Сегодня – не вчера, не завтра —…»
Сегодня – не вчера, не завтра —
забытый уровень азарта
во что-нибудь да воплотить.
Иль это глюк, обман, химера,
что есть ещё азарт во мне?
Нет, ничего не воротить.
Подумай, милый, в тишине:
где нынче молодая прыть?
Ей высшая досталась мера.
Но светит март. И снег летит —
не падает, летит куда-то
под облака от наших крыш.
Какая призрачная дата?
Какой неукреплённый быт?
Слышь, та тревога – не от Бога.
Слышь, перестань о прошлом, слышь?
Я слышу. Я перестаю.
Хорошее словечко «нынче».
Но так уже не говорят.
В холодном северном раю
я с возрастом в безмолвном клинче
и год, и два, и три подряд.
Но – луч! И телефонный зуммер!
Смотрю на мир, разинув рот.
Ведь в нем ещё никто не умер.
Никто, даст Бог, и не умрет.
«Пламя, рыжее, жгучее…»
Пламя, рыжее, жгучее,
не согревает нас.
Помолчать – это лучшее,
что предстоит сейчас.
Это жуткая каторга —
так вот молчать вдвоём.
Но судьба, сволота, карга,
стоит на своём.
Я давно ко всему привык.
Вон исход на носу.
Но лучше я проглочу язык,
чем хоть слово произнесу.
В печке рушатся один за другим
золоченые города…
Что могу я сказать – все дым.
Что ты можешь сказать – все вода.
«Хоть газетный лист на голову надень…»
Хоть газетный лист на голову надень.
Не хватает мне здесь липы иль осины.
Пальма – дерево не щедрое на тень,
И сдаётся мне, что место ей в России.
Мало солнышка – вот русская беда.
Так считал когда-то Розанов. Согласен.
Русский март приносит свет лишь иногда.
А октябрь в России попросту опасен.
Нам побольше бы тепла, лучей, игры
солнца с листьями. Но наш народ умерен.
И, конечно, чересчур большой жары
он не вынес бы – уж в этом я уверен.
Вот и хочется нам без высоких слов
сознавать, что смерти русичи не имут,
ясным золотом высоких куполов
компенсируя бессолнечный наш климат.
Долгий снегопад
Осыпается чайная роза.
Лишь вчера встала в вазу она.
В состоянии анабиоза
этот дом. И Москва. И страна.
Все замедлилось. И слава Богу.
Сколько можно, трава не расти,
приходить от истока к итогу,
пропуская всю прелесть пути.
Этот снег от Находки до Бреста,
бесконечный его марафон,
наконец-то поставил на место
суетливую смену времён.
«На Садовом эти домики…»
На