Бывало, проронит какой-нибудь обыватель вслед очередной траурной процессии, закатив умилённо зенки к небу:
– Прибери, Господи, в Царствие Небесное и этого бедолагу!
На что тут же другой зевака, ничуть не смущаясь скорбности момента, кощунственно отзовётся:
– Господь не примет этого жмурика! Давно по нему черти в преисподней тоскуют. Знаю я эту сволочь, на рынке он обретался, и драл последнюю шкуру с частных торговцев. Своё получил гад…
И грянувший похоронный марш Шопена осколками противопехотной гранаты вонзится в души, заглушив прочие звуки улицы. Сопровождающие катафалк братки, с похожими на сжатые кулаки физиономиями, мрачно прошествуют к месту упокоения приятеля, чтоб засвидетельствовать личную причастность к скорбящему картелю. Сам дон Корлеоне почёл бы за честь участвовать в подобном содружестве.
Но не будем дальше распространяться об этом. Лучше поведаю, чем закончилась та громкая история с мэром города Белая Башня, в которой и мне была уготована определённая роль. Не зря ведь мама предсказывала мне весьма незавидную участь с таким несносным упрямым характером.
Сегодня у нас вторник. Это значит, с утра в мэрии, где я занимаю по штатному расписанию должность пресс-секретаря, проходит плановое заседание городского актива руководителей. По короткому мероприятие это все называют планёркой. Честно сказать, событие сие рутинное и скучное, но обязательное. Некоторые ответственные товарищи, случалось, что даже засыпали во время заседаний. Всхрапнёт этакий морж с плешивым затылком, и толстыми губами начинает громко причмокивать, словно вспомнил, как в детстве тянул молочишко из материнской титьки. Оглядываются на него, похихикивая, соседи, пока ближайший из них не толкнёт задремавшего локтем в бок. Тот сразу и не поймёт, где находится, и блымкает глупо спросонья глазами на потеху заседающим.
– Видать, весело ночку провёл, старина? – ехидненько прошепчет какой-нибудь остряк,