– Да, Гюнтер. У нас там все перемешались, и уже невозможно понять, кто немец, а кто голландец. Впрочем, мы привыкли считать свою кровь немецкой.
– Интересно, – дружелюбно блеснул глазами Больт, – я когда-то мечтал побывать в ваших краях. Может быть, после войны…
– А я стремился в Европу. В Германию я попал в тридцатом.
– Планерная школа? – почти утвердительно поинтересовался гауптман.
– Нет, я научился летать в Йоханнесбурге. Правда, этому никто не хотел верить и мне пришлось пройти курс обучения полетам в школе под Франкфуртом. Потом – Люфтваффе, с первого дня их появления на свет. В тридцать седьмом – Испания, «Легион Кондор»… Там я и подружился с Торном.
– Я так и понял. Я хочу сказать, понял, что ты знаешь его с Испании. Командир не особенно приветлив, и уж тем более трудно представить, чтобы он так фамильярничал с кем-то из своих офицеров.
– Медведь замечательный человек, – возразил Винкельхок, – да, он бывает грубоват, но зато никогда не дает своих в обиду. Что еще можно требовать от командира? Он же не нянька, чтобы вытирать нам задницы.
Больт вдруг стал задумчив.
– Вероятно, – согласился он, откладывая вилку. – Знаешь, я, человек сугубо штатский, не всегда могу правильно оценивать ситуации, возникающие во взаимоотношениях с начальством. Вся эта война… меня оторвали от милых моему сердцу старинных трактатов, швырнули в воздух и сказали: лети, парень! Вроде как ребенка, которого учит плавать жестокосердый папаша. Надеюсь, – он смущенно поднял на Дирка ставшие беспомощными глаза, – я не показался тебе излишне сентиментальным?
Винкельхок хлопнул гауптмана по плечу и откинулся на спинку парусинового стульчика. В эти секунды ведущий стал для него на порядок симпатичнее.
– Вздор, старина. Я смотрю на все эти вещи несколько иначе, чем ты, возможно, думаешь. Я прекрасно понимаю, что многих из нас воинами сделала только судьба – но отнюдь не тот Дух Великой Германской Нации, о котором так любят трещать в Берлине. Все в этой жизни надо разделять… прости, я забыл, что ты философ, – мой дилетантизм, конечно, смешон, и ты понимаешь все куда лучше меня.
– Я занимался не столько философией, сколько историей – точнее, романской историей периода раннего средневековья. – Больт взял в руку вилку, но есть не стал. – Скорее даже историей католичества. Хотя сам не католик.
– Если ты хочешь выпить, – негромко произнес Дирк, – то я могу предложить тебе пару глотков прекрасного коньяка. Из Франции я привез небольшой запасец. Э?
Больт тихо рассмеялся.
– Ты очень точно читаешь мои мысли. Вечером, если не возражаешь. Полк вот-вот вернется, и Торн может отправить нас вместе со всеми во второй вылет.
– Никуда он нас не отправит, – махнул рукой Винкельхок. – Можешь мне поверить. Обязанности твоего заместителя исполняет, кажется, лейтенант